Видимо, получил от аборигенов перед праздником причитающийся от «работорговли», бакшиш.— Ага, Ромашкин! Ты на месте — это хорошо. А то я зашел этажом выше, а Хлюдова нет. Он взводного за себя оставил. Подумаешь, птица столичная! Москвич! Блатной министерский сынок! Приказ нарушает, понимаешь ли! И Колчакова на месте нет почему-то.— Наверное, ужинать пошли, товарищ подполковник. Я их недавно видел, — соврал Никита, выгораживая товарищей.— Ладно, попозже зайду, проверю опять. А как у тебя в роте обстановка?— Все нормально, без происшествий. Наряд по столовой через полчаса придет, остальные смотрят телевизор. В двадцать один ноль-ноль — праздничный ужин и отбой. Завтра мероприятия в соответствии с планом: лекция, беседа, футбол, кино.— Молодец, понимаешь ли! А как порадуешь комбата, чем поздравишь?— М-м-м. Разрешите предложить коньяк?— Нет, я его не люблю, он воняет, понимаешь ли.— Тогда и ром предлагать не буду.— Правильно, не предлагай, о-о-облисполком! Водка есть?Никита замялся. Водка, в принципе, была. Но не его, а ротного. Да и стояла она в командирском сейфе.— Ну, чего топчешься? Есть?— Есть немного.— Так наливай, не жмись! Понимаешь ли!Ромашкин открыл ключом сейф и достал поллитру.— Ого! Немного! Я что, слон? Полная бутылка, а он говорит немного. Ох, Ромашкин, оправдываешь свое прозвище — Рюмашкин!— Да, это ребята шутят, я водку вообще мало пью.— Мало, мало… От ведра мало отхлебываешь? Наливай! Не топчись, в ногах правды нет! Садись. О-облсполком…Никита налил комбату стопку до краев, поставил на стол тарелку с маринованными помидорчиками, нарезал колбасы.— А ты что, так и будешь смотреть мне в рот? Бери стакан! Полный наливай, лейтенант. С комбатом пьешь! Краев не видишь?Никита вздохнул и подчинился.— Ромашкин! Поздравляю тебя с Новым годом! Понимаешь ли! Желаю тебе стать настоящим офицером и всего самого наилучшего, понимаешь ли! Вот так! О-о-облисполком! — Алсын опрокинул стопку в бездонную глотку. Крякнул, съел огурчик, обтер усы и, хитро улыбаясь, зацепил криволапой рукой бутылку со стола: — Ты сегодня ответственный, поэтому водку конфискую. Не ровен час, напьешься и завалишь дело.— К-какое дело?— За порядкой следить! Запомни, лейтенант! Порядка сама не приходит. Ее надо наводить ежедневно и ежечасно! И еженощно! Понят-тна?— Понят-тна! — не удержался Никита.— Ты что, лейтенант, меня сейчас дразнил?— Нет, я просто, чтобы вам было понят-тна — бутылка не моя, ротного.— Передай привет ротному и мое персональное спасибо, за водку! Понят-тна?— Так точно! Панят-тна!— Юморист? У меня сегодня настроение хороший. Накажу как попало, в следующий раз, завтра. Точнее, в новом году!Ушел. Зато спустя пять минут пришел Рахимов, замполит батальона. Толсто намекнул, что не прочь выпить с подчиненным коньячку. Да что тут, медом намазано?! Ну, положим, не медом…Выпили. Налили по второй. И — в канцелярию ворвался начальник штаба, Давыденко:— Вот так! Уже пьет! Лейтенант! Я кому вчера говорил быть трезвым, как стекло?— Ну, мне.— Без «ну», товарищ лейтенант?! Не запряг, не нукай!— Мирон, это я его подбил… на мелкое нарушение дисциплины! — успокоил Рахимов.— Ага! — кивнул Никита. — А перед товарищем Рахимовым приходил товарищ Алсынбабаев… подбивал… Вы коньяк будете, товарищ майор?— Нет, посмотрите на него! Я его ругаю, а он меня споить пытается! Я на дежурстве!— А шампанского? Будете?— Шампанского? Хорошо! Шампанского наливай! Новый год все-таки. Э, не в рюмку же! В стакан!.. Ладно, коньяку тоже добавь. Коктейль «Бурый медведь»!.. Ну, с Новым годом! За укрепление воинской дисциплины! — Давыденко заглотил «Бурого медведя», бесцеремонно набил карманы шинели орехами, выбрал самое крупное яблоко, апельсин и удалился.— Вот человек! — не выдержал Никита. — Все настроение испоганил! Плюнет в душу и счастлив от этого! Еще и ограбил! Петух гамбургский!— Вот это ты зря! Про петуха! Еще скажи, я тебе тоже плюнул и тоже ограбил! — благосклонно подмигнул Рахимов. — Не болтай о начальстве в присутствии другого начальства!— Ну, что-о вы! Никогда не скажу! Да и не болтаю я…— Тогда — удачи! Бывай, лейтенант! В будущем году свидимся.Век бы вас всех не видеть! Никита допил оставшуюся половину бутылки шампанского — выдыхается ведь! Вдруг захорошело. Почему ж вдруг?! Всё логично. Всё начальство отметилось и ушло. И по анекдоту: «Савсэм один! Савсэм один!» Печаль переходящая в бурную радость. Конечно, одному немного грустно, но ведь можно и Колчакова позвать с первого этажа. Вадик — душа-человек! Тем более, когда есть что выпить… А можно выпить и с собственным отражением, чокнувшись в зеркале. Старинный способ избавления от одиночества.Никита плеснул в рюмку чуток рому и цокнул ею по зеркалу:— Ваше здоровье, Никита Александрович, долгих лет жизни! Счастья и здравия! Расти большим во всех местах!Полегчало еще больше. Нет, в самом деле! Чего сидеть дома в Новый год? К Хлюдовым — было б занятно, но больно ласково глядит его сестра, ластится кошкой, глазками стреляет, не было б скандала! Идти нажраться в общагу — невелико удовольствие, закончится потасовкой и массовым блевом в туалете. А так — бойцам отбой, телик — в канцелярию. И смотри концерты до утра! С самим собой-любименьким! Кр-расота! Гм, страшная сила…Ага! С самим собой-любименьким — ка-ак же! Рано пташечка запела. Дверь приоткрылась, и в нее прошмыгнул Колчаков.— Ты чего, Вадик? Гонится кто?— Это я от начштаба прячусь. Надоел. Ему делать не хрен, он у меня в канцелярии сидит, в шашки играть заставляет. А я их терпеть не могу. Наливай, а то уйду!Ну, на…Йо-хо-хо… И бутылку рома… Ополовинили…— Ох, хорошо! — Вадик Колчаков по-хозяйски расположился, вытянув длинные ноги — ладно, что не на стол, а на стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83