Когда мои останки уберут, надень мою одежду и садись на мое место. Пища тебе не нужна, души посетителей, неспособных ответить на вопросы, накормят тебя. Жрецы разъяснят твои обязанности и права. А теперь прощай. Ох, Псиллеус, подойди сюда!
Хобарт взорвался.
— Господи, но я не хочу этого делать! Не хочу быть ни принцем, ни королем, ни императором, ни тем более богом! В гробу я вас всех видел...
— Да, хозяин? — отозвался жрец со стороны двери, полностью игнорируя яростно жестикулирующего Хобарта.
— Я умираю, добрый Псиллеус. Роллин Хобарт принес с собой смерть, как я и сказал вначале. Хорошенько заботься о нем. Прощай!
И маленькая сморщенная фигурка повалилась на мерцающий пол. Белое одеяние накрыло ее сверху, ниже, ниже, пока между ним и полом не осталось ничего.
Псиллеус поднял белую тряпку и вытряс из нее немного серебристой пыли, а затем протянул Хобарту.
— Твоя одежда, Разум, — произнес он, когда стало ясно, что Хобарт игнорирует протянутую вещь.
— Иди к черту, — заорал Хобарт. — Никакой я тебе не Разум! Выпусти меня отсюда, мне нужен Гомон.
— Ты есть следующий Разум, повелитель всего, — настаивал Псиллеус. — Разве ты не наденешь одежду и не сядешь на трон, чтобы твой слуга мог с обожанием пасть ниц?
— НЕТ! Если ты падешь ниц, я двину тебя ботинком под зад. Где же чертов выход — а, вот он! Пока, старикан, я пошел!
— О, мой господин, постой! Ты не можешь оставить пирамиду! — вскрикнул жрец.
— С чего ты взял?
— Без Разума, зрелого или начинающего, наш мир рассыплется на части!
— Ну и пусть.
Хобарт снова двинулся к двери, но Псиллеус издал вопль такого ужаса и отчаяния, что ему пришлось остановиться.
— Что ж, не хочешь, чтобы я ушел, сам найди и приведи сюда Гомона! Если ты такой весь из себя верховный жрец, то тебе ничего не стоит обнаружить одного тощего аскета!
— Хорошо, — забормотал жрец. — Все будет сделано так, как пожелает господин. Хиделас!
— Иду, — отозвался сонный голос, принадлежащий низкорослому толстому жрецу, помоложе Псиллеуса. — Я только заснул... святые небеса, это наш новый избранник-Разум?
— Он и есть.
— Чего он не сел на свой трон?
— Мне сие неизвестно, — ответил Псиллеус, — это против всяких правил. Иди, Хиделас, и разыщи аскета Гомона, ибо наш господин желает его присутствия.
— Да, и как можно быстрее, — крикнул Хобарт.
— Если мой господин сядет на свое высочайшее место, он сможет вызвать Гомона самостоятельно! — запротестовал Хиделас.
— Да? А я смогу покинуть трон после того, как сяду на него?
— Ну, э-э-э, — забеспокоился Псиллеус. — Ты не должен хотеть покинуть...
— Ха! Ловушка, так и думал! Пойдем сложным путем: один из вас отправится на поиски Гомона, прямо сейчас!
Толстый жрец ушел, качая головой. Хобарт устало сел на пол.
— Принеси-ка мне поесть, Псиллеус, — сказал он.
— Ты имеешь в виду личинок или насекомых?
— Я имею в виду еду!
— Если бы господин взошел...
— ЙЕ-Е-О-У! Я не взойду на ваш дурацкий трон и все тут! Проще сесть на электрический стул с лунатиком поблизости от рубильника! И когда я прошу еду, то имею в виду нормальную простую человеческую пищу!
Псиллеус выбежал вон и вскоре вернулся с ломтем хлеба куском сыра, банкой варенья и бутылкой вина. Хобарт немного расслабился.
— Ничего нет такого интересного в этой пище? Я наложу на тебя ужасное заклятье, если есть. Иди сюда, сядь, устраивайся поудобнее.
— Но... мой господин... это против правил...
— К дьяволу ваши правила! Садись и помоги мне съесть все это. М-м-м, отлично. Думаю, вы, жрецы, тут неплохо устроились, а?
Псиллеус ел очень экономно, с выражением человека, полагающего, что либо он сам, либо его компаньон сошел с ума. После еды Хобарту не оставалось ничего другого, кроме ожидания. Было бы легче, если бы он присел на нижнюю ступеньку пирамидального трона — но нет, лучше не приближаться к адскому сооружению. Через некоторое время ему захотелось спать. Не обращая внимания на свет, он растянулся на полу и отключился.
Проснувшись от ломоты во всем теле, он с облегчением обнаружил, что благочестивый Псиллеус не затащил его во время сна на вершину пирамиды. День то ли возрастал, то ли убывал, как там лучше описать его поведение с точки зрения местной логики. Стены большой пирамиды просвечивали, и Хобарт мог легко наблюдать за перемещением светила. Ему показалось, что солнце двигается с необычной скоростью, или это всего лишь оптическая иллюзия?
Псиллеус принес завтрак, и солнце немедленно остановилось на пути к зениту. Хобарт поел и немного расслабился, светило опять помчалось вверх.
— Псиллеус! — крикнул он. Солнце остановилось.
— Да, господин? — жрец выглянул из прохода с тарелкой и полотенцем в руках.
— Мне мерещится, или я в самом деле могу остановить солнце одними словами, как тот парень, Иешуа?
— Солнце следует заданным курсом, господин.
Хобарт почесал в затылке и объяснил наблюдаемый феномен более подробно.
— Ох, мой господин изволил забыть, что пока он думает свои великие думы, время бежит быстрее, чем для нас, простых смертных. Тысяча дней как один.
Наконец стало понятно, каким образом экс-Разум, Зенон, так хорошо сохранился со времен V века до рождества Христова. Значит, и с точки зрения продолжительности жизни выполнение роли разума невыгодно — времени ему отпущено все равно столько же, сколько и обычным людям. Зато такое положение вещей прекрасно спасало от скуки, поскольку день пролетел до того, как Хобарт успел заскучать... сильно. Однако инженеру все это совсем не нравилось, поведение солнца доказывало, что он уже обладает кое-какой божественной мощью, которая ему вовсе ни к чему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51