— прервал Дариус.
— Однажды все тайное становится явным, — объяснил Питт. — Кажется, адмирал Хейберт известен тем, что скрылся от суда над военными преступниками в Нюрнберге. Его имя стоит в списке военных преступников рядом с именем Мартина Бормана. Это был еще тот фрукт. В то время как Эйхманн сжигал евреев, Хейберт опустошал концентрационные лагеря другим способом: погружал военнопленных в трюмы старых торговых кораблей и отправлял по течению дрейфовать в Северное море, предоставляя британским и американским бомбардировщикам выполнять грязную работу вместо нацистов. Несмотря на свое исчезновение в конце войны, он был прекрасно осведомлен о том, что его ожидало, если бы он остался в Германии. Он был заочно осужден международным военным трибуналом и приговорен к смертной казни. Жаль, что его не повесили до сих пор, но лучше поздно, чем никогда. — Питт разыграл свою последнюю карту. У него не осталось ничего, на что можно было надеяться, он больше не мог оттягивать время. — Ну, вот, много фактов, много предположений. История, полагаю, получилась несколько схематичной, поверхностной. Немцы радировали небольшую часть информации, которая хранится у них в архивах. Точные детали, может, никогда не станут известны. Не имеет значения, вы конченный человек, Хейберт.
Фон Тилль холодно и оценивающе смотрел на Питта.
— Не обращай внимания на майора, Дариус. Весь его невероятный рассказ — не что иное, как умный ход по оттягиванию времени отчаявшегося человека.
Фон Тилль остановился, прислушиваясь. Сначала звук был легким, он напоминал негромкие удары. Затем Питт определил его как тяжелые шаги кованых ботинок, приближавшихся по деревянному пирсу. Туман вернулся, скрыв очертания всех предметов, а приближавшиеся шаги становились все громче. Казалось, что человек поднимал ноги и опускал их с гораздо большей силой, чем нужно. Потом безликая фигура, одетая в униформу охранника фон Тилля. вынырнула из тумана. Едва различимый человек остановился в нескольких шагах сзади и щелкнул каблуками.
— Королева Джокаста бросила якорь, сэр, — прозвучал низкий глухой голос.
— Ты идиот! — резко перебил его фон Тилль, рассердившись, что его прервали. — Вернись на свой пост.
— Пора кончать, — прохрипел Дариус. — Всего одна пуля в кишки майору, чтобы он корчился в агонии. — Ствол маузера нацелился в живот Питта.
— Все справедливо, — спокойно произнес Питт. У него был странный опустошенный взгляд, который сбивал с толку фон Тилля гораздо больше, чем любое проявление страха.
Фон Тилль изогнулся в коротком, педантичном поклоне.
— Сожалею, майор, — старый немец говорил медленно, растягивая слова. — Наша небольшая интересная беседа подошла к концу. Прошу извинить меня, если я не соблюдаю традиционного обряда завязывания глаз и последней сигареты. — Он больше ничего не сказал, злобная ядовитая усмешка на его лице говорила за него, и Питт приготовился к неизбежному выстрелу пистолета Дариуса.
17
Выстрел прозвучал: но не резкий треск маузера, а тяжелый оглушительный грохот длинноствольного кольта сорок пятого калибра. Дариус вскрикнул от боли, когда маузер упал из его руки в воду. Джордино в форме, которая была ему велика, по меньшей мере, на два размера, проворно перепрыгнул с мола на палубу субмарины и приставил кольт к левому уху фон Тилля. Потом он повернулся, чтобы полюбоваться своей меткой стрельбой.
— Ну, как видишь, я даже не забыл снять пистолет с предохранителя.
— Чудесное появление, — сказал Питт. — Весьма драматичный выход.
Фон Тилль и Дариус застыли в шоке, их лица вытянулись от такой неожиданности. Яркие прожектора рассеяли остатки тумана, и охранники на выступе увидели, что на палубе подлодки что-то произошло. Словно по команде, все пятеро охранников подняли автоматы и направили их прямо на Питта.
— Держите свои пальцы подальше от курков, — голос Джордино грохотал в каменных стенах пещеры. — Один выстрел в майора Питта — и я размажу по стенам ваши ослиные мозги. Один выстрел — и все — трупы. Вы все находитесь под прицелом, я не блефую, посмотрите в тоннель.
Необходимость перевеса в оружии была сейчас самой главной проблемой в гроте. Более десяти автоматов находилось в руках группы людей, которых Питт никогда не видел. Они сгрудились на тесном пятачке у входа в тоннель, четверо лежали на земле, трое стояли на коленях, и трое — у стены. Питту пришлось пристально всмотреться, чтобы заметить их: черно-коричневая защитная маскировка сливалась с цветом камня и теней. Только коричневые береты, отличительный знак отряда специального назначения, выдавали их присутствие.
Джордино продолжал:
— Теперь обратите свое внимание на субмарину позади меня.
Пулемет, стоявший на рулевой рубке японской субмарины, гашетки которого сжимал Зено с дьявольской улыбкой, сразу отбил у охранников желание сражаться. Они медленно опустили свои автоматы и подняли руки над головой; все, за исключением одного, который заколебался и поплатился за это.
Зено нажал на курок. Две пули, не больше, вылетели из ствола пулемета за один короткий миг. Несчастный охранник беззвучно соскользнул на землю и свалился в воду, окрасив темную синеву расплывающимся красным пятном.
— Теперь спокойно идите к выходу, — командовал Джордино. — Руки за голову.
Питт, морщась от ноющей боли в ноге, обратился к Джордино:
— Ты четко рассчитал все время.
— Столица Италии была построена не за двадцать четыре часа, — перефразировал Джордино библейское утверждение. — После всего, проплыть вдоль берега, найти Закинтаса, Зено и их бравую банду коммандос, а затем бегом провести их по этому чертову лабиринту — вряд ли это можно назвать обычной повседневной работенкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84