Он хотел про себя добавить, что будет и любовь, но не добавил, остановил себя, хотя мыслишка кралась, подползала к сознанию, лукавая и улыбчивая.Позвонив в дверь, он остался стоять, не торопя Вику лишними звонками.Вика открыла дверь, убедилась, что на пороге Пафнутьев, и тут же ушла в комнату, не дожидаясь, пока он войдет, разденется. Когда же он выглянул из прихожей, она сидела на диване, в халате, закинув ногу на ногу, и смотрела на него с явной требовательностью. Пафнутьев подмигнул ей, хорошо подмигнул, сильно, чуть ли не половиной лица. Вика не ответила. И он вернулся в прихожую, чтобы раздеться и разуться.— Пафнутьев! — услышал он звенящий голос Вики и понял, что она напряжена, что ждала его с нетерпением и теперь поторапливает, чтобы не задерживался он в прихожей, — Пафнутьев... Ты меня любишь?Пафнутьев повесил куртку, бросил на полку берет, сковырнул с ног туфли, даже не расшнуровывая, и в носках прошел в комнату. На ходу повесил пиджак на спинку стула, приспустил галстук, взглянул на Вику протяженно и понимающе.— Слышал, о чем я спросила?— Я обдумал твой вопрос, — медленно проговорил Пафнутьев. — И знаешь... И так прикинул, и этак... И получается, что да. Отвечаю тебе утвердительно, — он подошел к дивану, сел рядом с Викой, взлохматил ее короткие волосы.— Скажи... А ты и в самом деле смог бы Неклясова живьем в крематорий отправить? Если бы он не вернул меня домой... А?— Конечно, — ответил Пафнутьев, но как-то буднично, словно речь шла о яичнице. Не услышала Вика в его голосе гнева, огня, страсти, заверений.— Из-за меня? — допытывалась Вика.— Весна, да? — спросил Пафнутьев. — Одна девушка только что как глянула на меня из-под зонтика... Не поверишь — содрогнулся. И только тогда дошло — весна.— Неужели содрогнулся?— До пяток.— И пятки содрогнулись?— По ним прямо изморозь пошла.— Наверно, хорошая девушка?— Взглянула хорошо. Саму я, честно говоря, и не рассмотрел... Но ветра гудит голубой напор, и кто-то глядит на тебя в упор...— Пафнутьев! — вскричала Вика. — Ты читаешь стихи?!— И очень часто, — скромно проговорил следователь. — Как тебя увижу, так и начинаю... И не могу остановиться.— Пафнутьев!— Ну?— Я тебя люблю.— И правильно делаешь. Ты полюбила настоящего человека, порядочного... Он не даст тебя в обиду. Опять же взаимностью отвечает... И это.., пить бросил.— Почти.— А ты не кори его, ты восхищайся... Почти — это тоже немало, это очень много, дочь моя, — наставительно произнес Пафнутьев.— Пафнутьев! Ну что ты за человек?! Ну нечему ты не можешь поговорить со мной трепетно, страстно, с горящими глазами, чтобы слезы из тебя катились.— Я очень часто плачу, — тихо проговорил Пафнутьев. — Особенно по ночам... Когда ты спишь.— Боже! Отчего?— От любви, — прошептал Пафнутьев, смущаясь и казнясь.— Да ну тебя... — Вика резко встала, но как-то радостно, словно сняла с себя сомнения. Она понимала — не сможет, не станет Пафнутьев говорить ей о любви со слезами на глазах. И знала — не отступи тогда Неклясов, сжег бы его Пафнутьев в крематории, не задумываясь о последствиях сжег бы. И всю его банду запихнул бы, затолкал бы в печи живьем. И это ей было приятно. — Крутые вы ребята, — произнесла она на ходу. И Пафнутьев понял, кого она имела в виду, — Андрей тоже не дрогнул, когда жизнь прижала, когда и от него что-то зависело.— Между прочим, ты знаешь, какая сейчас температура воды на Кипрском побережье Средиземного моря?— Понятия не имею.— Двадцать три градуса.— Надо же, — вежливо удивился Пафнутьев.— И меня это вполне устраивает, — с вызовом сказала Вика. — А тебя?— Лишь бы тебе было хорошо, — ответил Пафнутьев. И добавил:— Дорогая.— Паша, смотаемся, а? На недельку? Говорят, это сейчас даже дешевле, чем в Крым...— Сегодня уже поздновато, не успеем, — Пафнутьев посмотрел на часы.— Да ну тебя! Иди умывайся, буду кормить Телефонный звонок раздался поздним вечером, когда Пафнутьев, сидя на диване, внимательно, через лупу рассматривал карту Кипра. Ему нравились названия городов — Лимасол, Ларнака, Пафос...— Надо же, — пробормотал он. — Город Пафос. Там должны быть неплохие ресторанчики на берегу моря...— Паша, разве ты никогда там не бывал?— Только Пафоса мне и не хватало!— Совершенно с тобой согласна, — ответила Вика. — Пафоса тебе всегда не хватало.И в этот момент раздался звонок. Звонил Шаланда.— Господи, Шаланда! Ну почему тебе не спится среди ночи? — простонал Пафнутьев, охваченный дурными предчувствиями.— Главное, Паша, чтоб тебе и елось, и спалось! — произнес Шаланда с легкой обидой. — Главное, чтоб тебе снились сны счастливые и безмятежные. А мы уж побегаем, мы уж попрыгаем, чтоб ничто не потревожило тебя в эту ночь!— Ну, что там у тебя?— Ты знаешь, что господин Фердолевский не только банкир, но и бандюга?— Догадывался.— А что у него целые склады со жвачкой и прочими материальными ценностями?— Ишь ты! — восхитился Пафнутьев.— Так вот, должен тебе, Паша, доложить, что этот самый Фердолевский — очень хитрый человек.— Надо же!— Прямо не знаю, чем тебя и удивить, — проворчал Шаланда, но понял Пафнутьев по голосу майора, что все-таки есть у того, чем удивить, чем заинтересовать Пафнутьева в этот вечер.— Ну, поднатужься уж, удиви!— Паша.., это... Опять взрыв.— Где?— На складах у Фердолевского.— Горит?— Очень ярко. Хорошо так горит, светло вокруг... Красиво. Недалеко мотоцикл стоит... С коляской. Хозяина нет.— Где же хозяин?— На складах.— Тоже горит?— По-моему, он погорел. Фердолевский со своей бандой окружил склады. Оттуда нет выхода.— Но там же и дома, и строения какие-то...— Он все окружил, Паша. Говорит, знал, что рано или поздно на складе что-то взорвется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66