Ко мне на дачу специально приезжал инструментальный ансамбль.Англичане поразились:– Неужели в России так уважают писателей?Ахматова подумала и говорит:– В общем, да…Миши Юпп сказал издателю Поляку:– У меня есть неизвестная фотография Ахматовой.Поляк заволновался:– Что за фотография?– Я же сказал – фото Ахматовой.– Какого года?– Что – какого года?– Какого года фотография?– Ну, семьдесят четвертого. А может, семьдесят шестого. Я не помню.– Задолго до этого она умерла.– Ну и что? – спросил Юпп.– Так что же запечатлено на этой фотографии?– Там запечатлен я, – сказал Юпп, – там запечатлен я на могиле Ахматовой в Комарове.Миша Юпп говорил своему приятелю:– Ко мне довольно часто являются за пожертвованиями. Но выход есть. В этих случаях я перехожу на ломаный английский.Приятель заметил:– Так уж не старайся.Гриша Поляк был в гостях. Довольно много ел. Какая-то женщина стала говорить ему:– Как вам не стыдно! Вы толстый! Вам надо прекратить есть жирное, мучное и сладкое. В особенности сладкое.Гриша ответил:– Я, в принципе, сладкого не ем. Только с чаем.Блюмин рассказывал, как старая эмигрантка жаловалась мужу:– Где моя былая грация? Где моя былая грация?Муж отвечал:– Сушится, Фенечка, сушится.К нам зачастили советские гости. Иногда – не очень близкие знакомые. В том числе и малосимпатичные. Все это стало мне надоедать. Мама бодро посоветовала:– Объясни им – мать при смерти.Лена возражала:– В этом случае они тем более заедут – попрощаться.Эмигрантка в Форест Хиллсе:– Лелик, если мама говорит «ноу», то это значит – «ноу»!В Ленинград приехала делегация американских конгрессменов. Встречал их первый секретарь Ленинградского обкома Толстиков. Тут же состоялась беседа. Один из конгрессменов среди прочего заинтересовался:– Каковы показатели смертности в Ленинграде?Толстиков уверенно и коротко ответил:– В Ленинграде нет смертности!Беседовал я с одним эмигрантом. Он говорил среди прочего:– Если б вы знали, как я люблю телячий студень! И шашлыки на ребрышках! И кремовые пирожные! И харчо!– Почему же, – спрашиваю, – вы такой худой?– Так ведь я кушаю. Но и меня кушают!Самый короткий рассказ:«Стройная шатенка в кофточке от „Гучи“ заявила полной блондинке в кофточке от „Лорда Тейлора“: – Надька, сука ты позорная!»Зашла к нашей матери приятельница. Стала жаловаться на Америку. Американцы, мол, холодные, черствые, невнимательные, глупые… Мат ей говорит:– Но у тебя же все хорошо. Ты сыта, одета, более-менее здорова. Ты даже английский язык умудрилась выучить.А гостья отвечает:– Еще бы! С волками жить…Произошло это в грузинском ресторане. Скончался у молоденькой официантки дед. Хозяин отпустил ее на похороны. Час официантки нет, два, три. Хозяин ресторана нервничает – куда, мол, она могла подевалась?! Некому, понимаешь, работать…Наконец официантка вернулась. Хозяин ей сердито говорит:– Где ты пропадала, слушай?Та ему в ответ:– Да ты же знаешь, Гоги, я была на похоронах. Это же целый ритуал, и все требует времени.Хозяин еще больше рассердился:– Что я, похороны не знаю?! Зашел, поздравил и ушел!Моя жена училась водить автомобиль. Приобрела минимум технических знаний. Усвоила некоторое количество терминов. И особенно ей полюбился термин «вил элаймент» (выравнивание колес, центровка). Она с удовольствием произносила:– Надо бы сделать вил элаймент… Вил элаймент – это главное…Как-то раз мы вспомнили одного человека. Я сказал:– У него бельмо на глазу.Моя жена возразила:– Это не бельмо. Это что-то другое. Короче, ему надо сделать вил элаймент.Бахчанян сообщил мне новость:– Лимонов перерезал себе вены электрической бритвой!Сложное в литературе доступнее простого.Романс диетолога:"И всюду сласти роковые,И от жиров защиты нет…"Романс охранника:«В бананово-лимонном Сыктывкаре…»Серманы были в Пушкинском театре. Показывали «Бег» с Черкасовым. Руфь Александровна страшно переживала. Особенно ее потряс Черкасов в роли генерала Хлудова. Она говорила мужу:– Что с ним будет? Что с ним будет?Илья Захарович ответил:– А что с ним будет? Дадут очередную сталинскую премию.Сорок девятый год. Серман ожидает приговора. Беседует в камере с проворовавшимся евреем. Спрашивает его:– Зачем вы столько крали? Есть ли смысл?Еврей отвечает:– Лучше умереть от страха, чем от голода!Томашевский и Серман гуляли в Крыму. Томашевский рассказывал:– В тридцатые годы здесь была кипарисовая аллея. Приехал Сталин. Охрана решила, что за кипарисами могут спрятаться диверсанты. Кипарисовую аллею вырубили. Начали сажать эвкалиптовые деревья. К сожалению, они не прижились…– И что же в результате?Томашевский ответил:– Начали сажать агрономов…У Аксенова заболели почки. Саша Перуанский рассказывал:– Я решил позвонить Васе. Подошла Майя. Я начал очень деликатно: «Вася еще подходит к телефону?» Подошел Вася. Я говорю ему: «Не падай духом, старик. У меня был рак почки. Доктор сказал, что года не протяну. В результате почку мне удалили. Я стал импотентом. Но прожил уже четыре года…»Перуанский закончил:– Вася так приободрился!У советского композитора Покрасса был родственник – американский композитор Темкин. Покрасс сочинял кавалерийские марши. Темкин – музыку к голливудским фильмам.Известно, что Сталин очень любил кино. И вот был однажды кремлевский прием. И Сталин обратился к Дмитрию Покрассу:– Правда, что ваш брат за границей?Покрасс испугался, но честно ответил:– Правда.– Это он сочинил песенки к «тем мушкетерам»?– Он.– Значит, это его песня – «Вар-вар-вар-вара…»?– Его.Сталин подумал и говорит:– Лучше бы он жил здесь. А вы – там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13