Ледяной ветер обжигал лицо, бесился, но в упругих струях нет-нет да и ощущалось веяние близкого перелома. Потом начались грозы. Рвало крыши с домов. В Нижнем вихрем подняло человека на лошади вместе с колесницею и понесло по воздуху. Колесница нашлась после на другой стороне Волги, на дереве. Мертвая лошадь валялась рядом, а человека так и не нашли.В распуту никакое движение ратей было немыслимо. Потом пахали, потом косили, жали зимовую рожь, двоили пары. Размещали прибылое литовское войско Александра Нелюба.Петр, отвоевавшись, возвратился в Москву, и плесковичи попросили отпустить к ним Константина Дмитрича, ибо война с немцами все не кончалась и не кончалась.Меж тем Юрий Святославич, которому новгородцы дали в кормление тринадцать городов, рассорил в очередную с Новгородом (останавливал и облагал дикими поборами торговых гостей), воротился на Москву, и Василий, лишь бы только отделаться от нравного смоленского володетеля, дал ему в кормление Торжок, куда Юрий Святославич и уехал с верным своим соратником, князем Вяземским Семеном Михалычем и его супругою Ульяной.С Софьей на сей раз произошла сшибка. Она не любила Юрия Смоленского, коего, надо сказать начистоту, не любили многие за гордость и спесь, непристойные беглецу, потерявшему свой стол, за гневливость и поваду поступать так, как ему угодно, не считаясь ни с обычаями, ни с законом, а смоленский князь оправдывался ссылками на западные примеры той же Польши, где володетели имели право жизни и смерти над своими подданными.— Вот узришь, каков Юрий! Узришь, когда поздно станет!На этот раз Софья оказалась права, хоть Василий и не поверил ей. Но не принять князя, не дать кормы Василий Дмитрич не мог. Того бы не понял никто, и его осудила бы вся земля.Ветра бушевали всю весну. На Троицкой неделе было затмение, месяц был «аки кровь». Выли псы. Ратники с костров молча глядели, кто не спал, на окрашенное кровью ночное светило. Шестнадцатого июня, в четыре часа дня произошло затмение солнца. Вновь выли псы, кудахтали и беспокоились куры, люди задирали головы к темнеющему небосводу, шептали молитвы. Многие поминали недавнее затмение месяца. Ждали беды. Шестнадцатого августа умер владыка Киприан.Рати уже выходили в поход, и князь токмо заехал проститься со своим духовным отцом. Немо смотрел на строгий, ставший неотмирно важным лик.Все-таки Киприан был ему верной опорою! И как не вовремя… Впрочем, когда бывает вовремя смерть?Иван Никитич Федоров в этот раз выступал вместе со своим полком. Рати тянулись по старой дороге на Серпухов, после которого Ока круто уходила к югу, к истокам своим, а они двигались к Угре, все дальше и дальше уходя в то тревожное порубежье, где уже не в редкость было и на миру встретить лихой литовский разъезд, или спесивых усатых ляхов, или конную ватагу разбойных татар, и, наконец, стали на Плаве, подтягивая обозы и ровняя полки. Слухачи донесли уже о приближении витовтовых ратей. Витовт стал на Пашкове гати и рассылал разъезды, сосчитывая московские силы.Сентябрь начал уже пестрить рассеянным золотом и багрецом густолиственные чащи, и небо казалось особенно синим и глубоким над головой.Иван Федоров шагом проехал вдоль ручья, заботно оглянув своих кметей, что таскали сушняк, собираясь разводить костер и варить дорожное хлебово.Кинул глазом на сына, что горячо спорил о чем-то с напарником. Сына выпросил взять в свою ватагу: так казалось вернее, да и в бою… Хоть и ходил на Двину, а в настоящей большой сече как бы не растерялся парень!Сын же сторонился отца, на привалах отчаянно показывая, что он уже взрослый кметь и его незачем охранять и пасти, как маленького. Да и что сказать: двадцать пять летов скоро! А то пристал к своей калачнице, и на-поди! Давно женить пора! Матерь не зря ругает, да так как-то все было недосуг и недосуг помыслить о сем!Он придержал коня, оглядывая стан, деловитую суету кметей, шатры, кое-где уже подымающиеся дымки, и там, вдали, шатры воевод, кажись, и самого князя Василия, которого он лишь мельком видал в самом начале похода. Помнит ли еще, как сидели с им в Кракове? — скользом помыслил Иван Федоров. И сплюнул. И воздохнул. И подумал, что ежели Витовт пожелает того, бой будет жестоким, и неясно, кто еще одолеет в этом бою! Глянул заботно еще раз на сына издали, постоял, тихо тронул коня, прислушался к себе; а хочет ли он сам драться с литвином, что когда-то, в уже исчезающе далекие годы, поболе двадцати летов, чествовал их всех в Кракове, а потом отправил его, Ивана, в путь перед смоленскою битвой. А вот уже и Смоленск в литовских руках! И как тут… Прав, однако, Василий! И Васька тогда как в воду глядел, когда привез весть о сговоре Витовта с Тохтамышем!Тохтамыш сейчас в Заволжье, продолжает воевать с Большой Ордой…Как-то там Васька, посланный нынче в Сарай Федором Андреичем Кошкою?Сказывал на отъезде, что Федор Андреич совсем плох, скоро умрет. А Иван Федорыч Кошкин, нынешний возлюбленник князев, не в отца, нет, не в отца! К хорошу то али к худу — Бог весть!Иван очнулся, встряхнул головой. Ветер прохладно-теплый, предосенний, грустно-хмельной, как греческое вино, развеял его волосы и гриву коня.Поворотив, Федоров подскакал к своим:— Подковы проверили все? — вопросил строго.— У Прошки Сухого кобыла расковалась! — весело ответили ему и, не давши старшому возразить, домолвили:— Да мы мигом!Кобылу действительно, притянув ужищем морду к одиноко стоящему дубку, чтоб не баловала, уже собирались ковать.Иван поглядел:— Не заковали, мужики! Охромеет конь в бою — верная смерть.Костер уже пылал, и в медном котле, налитом едва не до краев, уже булькало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180