Берке уже редко волновали женщины, но красота юной наездницы заставила сердце хана забиться горячо и сильно.— Чья это дочь? — сердясь неизвестно на кого, спросил хан.Один из нукеров, приблизившись к Берке, почтительно сказал:— Это дочь женщины, которая прислуживала на кухне во дворце хана Сартака. Ее зовут Кундуз.— Дочь прислуги? — Хан нахмурился еще больше. — Тогда кто дал ей иноходца и такую одежду?— Это произошло совсем недавно, о великий хан. Это сделал хан Ногай. Мать Кундуз дальняя родственница одной из его жен.Берке недобро усмехнулся. Дальние родственники ханских жен начали вести себя так, словно они происходят от белой кости.— Как позволяет мать молодой девушке разгуливать где ей вздумается? Она не замужем?— Нет, великий хан. Но она сосватана.— Кто станет ее мужем?— Она сосватана за Данила — боярина великого князя Александра Невского.Хан нахмурился и пристально посмотрел в лицо нукера:— Ты ничего не путаешь?— Нет. — Нукер перегнулся в седле, понизил голос: — Я служил во дворце хана Сартака. В год, когда его подняли на белой кошме, в Орду приезжал Данил…— Я это знаю…— нетерпеливо перебил Берке.— Эту девушку по приказу хана я отводил ночью к молодому боярину. Тогда ей было тринадцать лет. Нверное, она понравилась Данилу… Уезжая, он попросил хана Сартака отдать Кундуз ему в жены…Откуда было знать нукеру, что все произошло по-другому. Данил решил отплатить девочке добром за то, что она спасла ему жизнь. Не открыв истинную причину хану Сартаку, Данил попросил, чтобы тот, как только Кундуз подрастет, прислал ее погостить в Новгород. Хан, думая, что девочка понравилась боярину, дал согласие. И поэтому после отъезда Данила, кто бы ни сватал Кундуз, Сартак всем отказывал.Могущество Орды после смерти Бату-хана покачнулось, и каждый из потомков Джучи, предвидя в скором времени междоусобную борьбу, старался заручиться поддержкой сильного союзника. Таким был Великий Новгород.Из-за этого вспомнил Ногай о дальнем родстве жены с матерью девочки, из-за этого слал ей подарки. Кундуз могла стать новгородской боярыней и оказаться полезной.Слушай нукера, Берке думал о своем. И ему для осуществления задуманного мог пригодиться союз с Новгородом. Поэтому не стоило из-за девушки-кипчачки, пусть даже и очень красивой, портить отношения с нязем Александром.— Вот почему она ведет себя так…— с усмешкой сказал Берке. — Но если она будет носиться словно красная лисица, на нее наверняка найдется ловчий кречет…— Хан обернулся к нукеру. — Смотри, чтобы не заклевали ее завистливые вороны. Беречь ее надо, как собственный зрачок. Орда должна держать свое слово, даже если оно дано орусутскому князю…— Если еще не поздно…— робко сказал нукер.Хан резко вздернул голову:— Продолжай…— Люди говорят, что каждое утро она ездит к ромею Коломону, который строит мечеть…— Зачем?— Не знаю…Берке больше не спросил ни о чем. Ему ли, великому хану, задавать вопросы простому нукеру? Во дворце есть люди, которые сегодня же расскажут ему все о Кундуз и Коломоне, расскажут о том, что было, и даже о том, что будет. На миг перед глазами встало счастливое лицо девушки.На этот раз Берке подъехал к строящейся мечети со стороны Итиля. Сотни рабов копошились на берегу, месили глину, тесали камни. Хан остановил коня, пораженный увиденным. Стена мечети сверкала радугой красок. Цветные узоры сплетались в удивительный орнамент, приковывали взор. Что-то удивительно светлое, праздничное было в творении мастера Коломона. Хан пытался мучительно вспомнить, где он видел подобное, и не мог. Потом вдруг вспомнился весенний луг на берегу голубого Керулена, на родине предков, который он видел в далеком детстве. Тогда так же сверкала земля радугой красок, а здесь эту радугу создал человек. И это было удивительно…«О великий аллах, дай силы мастеру завершить это чудо в срок! — подумал Берке. — Во всей вселенной не будет мечети, равной по красоте этой!»— Берке-хан! Нравится вам настенная роспись?Хан вздрогнул и обернулся на голос. Совсем рядом стоял ромей Коломон и смотрел на него. Волосы и борода отросли так сильно, что почти закрывали лицо мастера. Он был худ, темен от постоянного пребывания на солнце, и только голубые глаза, ясные и чистые, излучали яркий пугающий свет.Берке не смог скрыть своих чувств и поэтому сказал:— Нравится…— Если нравится, значит, хорошо…В голосе ромея хану послышалась насмешка.Берке, недовольный тем, что не сумел скрыть своих чувств, нахмурился и сухо спросил:— Когда закончишь работу?— Осенью…— спокойно сказал Коломон.— Хорошо…Берке тронул повод коня, но, проехав несколько шагов, не удержался, чтобы еще раз не взглянуть на мечеть.То, что он увидел, лишило хана дара речи. Он только заметил, как лицо Коломона медленно заливала смертельная бледность.Берке торопливо слез с коня, сделал несколько шагов к мечети, потом вернулся на прежнее место. И, словно не веря своим глазам, провел ладонью по лицу. Нет. Глаза не обманывали его. Видение не исчезло.На стене сквозь вязь узоров он рассмотрел фигуру девушки верхом на иноходце. Хан не мог ошибиться. Это была Кундуз. Он всмотрелся в ее лицо — та же улыбка, то же счастье в глазах, даже одежда и конь были те же, что он увидел сегодня, когда встретил девушку на пути к озеру.Вновь и вновь Берке уходил и возвращался на заколдованное место. Изображение Кундуз то исчезало, то появлялось. Только что была девушка на иноходце, и вот уже просто яркое сияние красок.Губы хана беззвучно шевелились. Ему много приходилось слышать о чудесах. Знал он о замечательной иранской мечети с семью куполами. Там, если стать точно под центральным куполом и произнести слово, во всех остальных эхо повторит его, но стоит сойти с места, и гробовое молчание будет тебе ответом, если ты даже начнешь кричать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95