Не прошло и пяти часов, как ее маленькая дочь проснулась. А ей казалось, что минула целая жизнь.
В кухне позвякивала посуда. От этого ей стало еще теплее. Томас готовил завтрак. Она не просила его об этом. Он делал это по собственной инициативе. А перед тем свозил ее на машине в детскую клинику, не оставляя ни на минуту, говорил с врачами, потом отвез домой. И то, что он сейчас орудовал на кухне, совсем не раздражало Беатриче. Ее раздражала лишь собственная слепота – как она могла так ошибаться в Томасе, считая его бесчувственным, высокомерным типом? Да, она ничего не понимает в людях!
– А вот и я! – Томас держал в руках две большие тарелки и бутылку вина, зажав под мышками два бокала. Он сунул ей тарелку в одну руку, фужер – в другую, налил красного вина и сел на ступеньку рядом. Раньше она не замечала, что ей нравится его запах – смесь Azzaro, сигарет и лекарств.
– Все хорошо? – спросил он.
Беатриче лишь покачала головой, не в силах сдержать улыбку при виде аппетитных бутербродов с сыром, ветчиной, томатами и огурцами. Единственное, чего ей не хватало, – черри-колы. Зато было красное вино – вполне достойная замена.
– Да, спасибо, – ответила Беатриче, откусывая хлеб. Она чувствовала такой голод, будто не ела сто лет. – Просто вспомнила одного человека. – Интересно, что бы приготовил ее бывший приятель Маркус Вебер? Наверное, что-нибудь вроде «крустони из трюфелей» с салатом или жареного козьего сыра с томатами «черри»? Или заказал бы блюдо на дом – естественно, из самого лучшего ресторана. Было бы изысканно и дорого, но не обязательно вкусно.
Томас так смешно откусил хлеб, что Беатриче невольно рассмеялась.
– Извини, – прошамкал он с набитым ртом, убирая указательным пальцем остатки майонеза из уголка рта. – Не знаю, как ты, а я просто умираю с голода.
– Какой хирург устоит перед полным холодильником?
Весело рассмеявшись, они чокнулись. Маркус бы сейчас содрогнулся в ужасе – как низко пали нравы. Но Беатриче чувствовала себя превосходно.
– Спасибо тебе, Томас. Ты так много сделал для меня и Мишель…
– Не говори чепухи. Главное, что Мишель пришла в сознание. Если все пойдет нормально, завтра ее переведут в общее отделение, сделают повторное обследование, и если ничего не найдут, то через пару дней ты заберешь ее домой. Ни о чем не беспокойся. Между прочим, график дежурств составляю я. Пользуйся случаем и оставайся дома. Так будет лучше для вас обеих. – Он протянул руку за тарелкой. – Хочешь еще чего-нибудь?
– Да, с удовольствием. Все то же самое – «на бис».
Томас снова ушел на кухню. Беатриче задумчиво вертела в руках бокал. Врачи ничего не обнаружат у Мишель. Это ясно. Она ведь совершенно здорова. Завтра ее переведут в общую палату; скорее всего, сделают еще одну томограмму мозга, а потом выпишут из больницы. Никому и в голову не придет, что на самом деле пережила четырехлетняя малышка…
В этот момент Беатриче вдруг почувствовала знакомый запах – смесь амбры и сандала. Не веря в происходящее, она медленно повернулась. В двух метрах от нее стоял Саддин, опершись о стену и улыбаясь.
– У тебя все хорошо? – спросил он.
– Сейчас да. Моя дочь…
– Я знаю. Я рад, что она снова проснулась.
– Да, но…
– Ты думаешь об Али?
Беатриче неожиданно поймала себя на мысли, что ей вовсе не так грустно, как должно было быть после расставания с ним.
– Тоскуешь о нем?
– Видишь ли…
– Не вини себя, – сказал Саддин. – Вы же дали друг другу обещание. Помнишь?
– Конечно, я…
– Али всегда держал свое слово. И ты должна – без всяких угрызений совести.
Беатриче перевела дух. Она чувствовала легкую эйфорию – наверное, вино начало действовать.
– Я могу тебе задать несколько вопросов?
Саддин улыбнулся.
– Конечно. Другого я от тебя и не ждал.
Она хотела спросить о Малеке и Ясмине, о Муста-феи фидави. Но…
– Камень не у фидави, – ответил он прежде, чем она задала этот вопрос. – Он у Моше. Сапфир выпал из твоего кошелька, когда вы были у раввина. – Он улыбнулся, как после удачной шутки. – Великий Магистр был вне себя от ярости, когда узнал, что сапфир увели у него из-под носа. Он даже не подозревал, что многие десятилетия камни Фатимы хранили евреи.
Беатриче нервничала, кусая губы. На языке у нее вертелся вопрос, который она не решалась задать.
– Спрашивай, – сказал он, когда она взвешивала все «за» и «против».
– Саддин, почему камни Фатимы до сих пор не могут соединиться воедино?
Он пожал плечами.
– Не знаю.
– Ведь у нас были все камни до единого…
– Ты уверена? – Саддин покачал головой. – Но все семь камней никогда не были одновременно в одном месте.
Саддин был прав. И все-таки она надеялась…
– Как это было бы прекрасно, – тихо произнесла Беатриче, опустив голову.
Она вдруг услышала шелест его одежды. Саддин, приблизившись, встал перед ней на колени. Этот звук напоминал порыв весеннего ветра сквозь молодую листву.
– Придет время, и камни Фатимы соединятся воедино. – Он приподнял указательным пальцем ее подбородок. Беатриче увидела его глаза, в которых отражались звезды. – Пусть это тебя утешит.
– Мне еще предстоят путешествия?
– Не знаю. Но я всегда буду рядом. – Он кивнул в сторону кухни, откуда доносилось позвякивание посуды, и обнял ее. – Не забывай обещания, которое ты дала Али.
– Что со мной будет дальше?
Саддин пожал плечами и улыбнулся своей неповторимой улыбкой.
– Все что угодно. Ты взрослый человек. Решай сама, кем тебе быть – хирургом, матерью, женой или всем одновременно.
– А что делать с камнями?
– Запри их в шкаф. Никому не говори, что они у тебя есть, за исключением одного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97