Рольф вытянул свободную руку и завладел ее кистью, державшей кубок. Он приблизил ее руку к своему лицу и отпил из кубка, не сводя с Эннис глаз.
– Еще слаще – прямо из ваших губ, – пробормотал он, освобождая ее руку и кубок.
– Вы всегда галантны, как придворный…
– Нет, никогда, – возразил Рольф. – Я говорю только то, что думаю, прекрасная леди.
– Всегда ли, милорд? – Она не хотела дать ему победить в словесной игре. – По-моему, вы шутите.
Легкая улыбка обнажила его белые зубы на фоне темной бороды.
– Я совершил бы ошибку, имей я намерение сказать вам неправду. Не так ли? Разве вы думаете иначе?
Вновь заставив ее защищаться, Рольф воззрился на нее с невинным видом. Эннис поглядела внутрь своего кубка, затем подняла глаза, и ее губы сложились в недоверчивую улыбку:
– Фи, милорд, у меня нет других доказательств вашей искренности, кроме ваших же слов. Вот если бы вы признались, что уже совершили ошибку, сказав неправду, я согласилась бы с вами.
Он ответил ей поощряющей улыбкой:
– Отличный удар, миледи. Вы просто мастер жонглировать словами, как я вижу.
– Всему, чему я научилась, я обязана моему недолгому пребыванию в обществе кузины Алисы. Но я, конечно же, слабый игрок по сравнению с человеком вашей грозной репутации, милорд.
Эннис умолкла под взглядом Рольфа. Ее сердце замерло, когда он накрыл ее руку с кубком своею. Она только немного хотела его поддразнить, но выражение его глаз стало серьезным. В них отразился свет, и из зеленых они превратились в странно золотистые, переливаясь наподобие огня. Она снова опустила глаза и сосредоточилась на драгоценном кубке, соединившем их руки. Она не могла выдержать его взгляд, когда Рольф находился рядом.
– Как правило, – сказал он, – я не играю в игры.
Неожиданная серьезность тона, усиленная этим взглядом, окончательно смутила Эннис. Она безмолвно глядела на него. Ответ, уже готовый сорваться с языка, так и не прозвучал.
Справа от нее раздался голос Гая Фицхью.
– Милорд, – обратился он к Рольфу, – лорд Генри де Совэйн сказал мне, что вы готовите вашего сизого сокола для завтрашней охоты. Мы будем бить лесных уток и цапель?
Эннис вжалась в спинку кресла, чтобы не мешать сэру Гаю и Рольфу обсуждать план охоты на птицу и прочую дичь. Разговор обтекал ее, не затрагивая ее мыслей, словно посторонний шум. Она была благодарна сэру Гаю за его вмешательство. По-видимому, он сделал это намеренно, желая дать ей передышку. Неужели она так плохо скрывала свои чувства? Или он незаметно подслушивал?
Наверное, то и другое, ответила она сама себе. Но она ему с радостью это прощает, поскольку он спас ее в тот момент, когда она оказалась беспомощной перед ле Дрейком с его непредсказуемой сменой настроений. Стремительность, с какой они менялись, лишала ее всякой опоры, и она снова дала себе клятву в следующий раз быть готовой к любой неожиданности.
Глубоко втянув в себя воздух, пропахший древесной смолой и жареным мясом, Эннис вежливо наклонила голову к мужчинам, все еще обсуждавшим планы на завтра. Закончили хвалить преимущества соколиной охоты перед кречетами. Заговорили о выборе дичи.
– Двое пажей обнаружили следы медведя, – сказал сэр Гай, – мне кажется, это нельзя упускать.
Он слышал недавний разговор между Рольфом и леди Эннис и заметил, что она вдруг попала в затруднительное положение. И тогда, не задумываясь о настроении своего лорда, он немедленно поспешил ей на помощь. По-видимому, ле Дрейк разгадал его намерение. На его лице Гай заметил нечто похожее на довольную улыбку и заключил, что тот не против его вмешательства. Оставалось только удивляться этому. Но поскольку сэр Гай не собирался открывать причины своей поддержки леди Эннис, то он пустился в длинные рассуждения о преимуществах медвежьей охоты по сравнению с охотой на птиц.
– Некоторые бароны становятся чересчур беспокойными. Напряженная охота на опасного хищника могла бы дать выход их буйной энергии и остудить пыл. Соколиная охота – слишком спокойный спорт, особенно для мужчин, засидевшихся долгою зимою. Уже Новый год, и медведи нагуливают в лесу жир.
– После зимы медведи еще слишком тощи, а собаки чересчур горячи и порывисты. Может случиться несчастье.
Слуга наполнил опустевшие кубки, сэр Гай дождался, когда Рольф основательно отхлебнет из своего, и сказал:
– Только собаки свежи и горячи, как я вижу. Некоторые из нас обленились за зиму.
Сердитый взгляд Рольфа задержался на лице Гая. Быстрыми беспокойными движениями пальцев он поигрывал ножкой кубка.
– Я должен воспринять ваше наблюдение как вызов, сэр Гай? Или вы думаете поучить меня, как следует выбирать дичь для охоты?
В какой-то миг Гаю показалось, что он зашел слишком далеко. Однако в глазах Рольфа читался явный интерес, и он улыбнулся.
– Конечно же, вызов, – сказал он. – Я совершенно погряз в безделье и обленился в последние месяцы. Пусть Новый год застанет меня предающимся новому спорту.
– По мне, так все эти приключения последнего времени – куда как достаточный спорт для кого угодно, – проворчал Рольф и добавил: – Но в ваших словах есть правда. Бароны становятся буйными, и надо дать им возможность как следует измотать самих себя, чтобы они успокоились.
Довольный, Гай отпил еще вина. Этого он и добивался. Баронам нужна разрядка, как и его собственному лорду. Усталость – лучшее лекарство от похоти.
– Да, милорд, я с вами согласен.
Он хотел еще что-то добавить, но вдруг громкий шум у дверей зала привлек его внимание. Там происходила борьба. Серебряный и красный цвета смешались с соболями и золотом Драгонвика. Глухие проклятия на самом грубом английском носились над этим хаосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110