.. и
взглядом матерой, но очень усталой и очень несчастной лисицы.
Сезон охоты открыт...
Слово "инквизиция" подхлестывало, как кнут. Неслышно ступая в
полной темноте, Ивга шире отворила окно, забросила за плечо сумку и
легко перемахнула через подоконник.
Второй этаж ее бывшего будущего дома сошел бы и за невысокий тре-
тий; некоторое время они сидела в траве, ожидая, пока утихнет боль в
ушибленных ногах. В комнате Назара было темно; в буфетной горел свет.
Чем сейчас занимается бывший папа-свекр? Можно вообразить, какое лицо
у него было, когда...
На этот раз она не стала бить себя - шлепок может донестись до
чужого уха. Она свирепо ущипнула себя за ляжку - и ненужная мысль
оборвалась. Вот как просто, только синяк будет лиловый и противный.
Хорошо хоть, Назар его не увидит...
Она сорвалась с места. Замерла за углом, там, куда не достигал
свет фонаря; ветка яблони с крохотными недорослями-яблочками жалобно
поскребывала кирпичную стену. И тень от нее падала изломанная, жал-
кая...
Задержав дыхание, Ивга осторожно выглянула; калитка запирается на
простой крючок, и у калитки в этот поздний час не было ни души - и все
же сердце ее стукнуло обреченно и глухо.
Машина. Зеленый "граф" стоял все там же, где подбежал к его двер-
це веселый Назар...
Что такое, ведь она слышала шум мотора?! Может быть, это па-
па-свекр вывел из гаража свою...
- Ивга.
Рядом. За спиной. Муторные, липкие мурашки; и она не почувствова-
ла приближения?..
- Не волнуйся... Я не собираюсь тебя трогать.
- Вы меня уже тронули, - сказала она шепотом, не оборачиваясь.
Хотя могла бы и не дерзить.
- Извини, - сказал Великий Инквизитор города Вижны. И, кажется,
сделал шаг вперед, потому что Ивга мгновенно ощутила и тошноту, и сла-
бость - правда, в каком-то щадящем, придавленном варианте. Вероятно,
он умеет ЭТИМ управлять.
- Я хочу уйти, - сказала она, прижимаясь спиной к стене - как раз
под жалобной яблоневой веткой. - Можно?
- Можно, - неожиданно легко согласился инквизитор. - Но я бы на
твоем месте дождался утра. Как-то это... мелковато. Смахивает на бегс-
тво. Да?
- Да, - она кивнула, прижимая свою сумку к груди. - Что вы будете
со мной делать?
- Лично я - ничего, - в голосе инквизитора ей померещилась укориз-
на. - Но если ты в течение недели не станешь на учет - тебя могут
наказать. Общественными работами в компании подобных тебе, неиницииро-
ванных, но в большинстве своем обозлившихся и несимпатичных. Зачем?..
- Вам-то что, - сказала она в стену. Тошнота подбиралась все выше
- еще чуть-чуть, и разговор с инквизитором прервется самым непотребным
образом.
- Куда ты пойдешь? Темной ночью, на шоссе?
Она дышала часто и глубоко. Ртом.
- Если... - каждое слово давалось с усилием. - Вы... предложите
подвезти меня до города... то я откажусь.
- Зря, - констатировал инквизитор. - Но - дело твое... Иди.
Она забросила сумку на спину; тень ее походила на старого больно-
го верблюда.
- Ивга.
Она подавила в себе желание обернуться; в ее опущенную руку
скользнул жесткий картонный прямоугольник:
- Если возникнет надобность... А она-таки возникнет. Не побрез-
гуй, возьми и позвони. В конце концов, я Назара... помню вроде как с
пеленок. Я к нему в какой-то степени привязан... Я смогу тебе помочь -
ради него. Не будем делать глупостей, да?
- Да, - сказала она хрипло.
Миновала калитку - калитку ее бывшего будущего дома!.. Прошла ми-
мо дома соседей; на втором этаже из-за тонкой шторы интимно прогляды-
вал ночник, и о чем-то вполголоса бормотал магнитофон. Вероятно, о
вечной и верной любви.
Ивга подавила в себе очередной всплеск отчаяния; остановилась под
фонарем, с усилием разжала намертво стиснутую, мокрую ладонь.
"Великий Инквизитор Клавдий Старж, Вижна. Дворец Инквизиции, при-
емная, телефоны... Домашний адрес: площадь Победного Штурма восемь,
квартира четыре... Телефон...
Ивга сглотнула; с трудом скомкала немнущийся картон и засунула в
щель между фонарным столбом и чьим-то вычурным забором.
На ладони остался красный прямоугольник воспаленной кожи. Будто
от ожога.

* * *

Рейсовый автобус посетил ее на рассвете, когда она уже перестала
ждать.
Продремав несколько часов на остановке, на жестком сидении пусто-
го павильончика, она проснулась от холода и сплясала на влажном шоссе
некое подобие зажигательной мамбы; жаль, что Назар не был свидетелем
этой пляски отчаяния. Прыгая на скользкой дороге, Ивга молча высказала
миру свое нелестное о нем мнение.
Так случилось, что она обессилела и согрелась одновременно; в
этот самый момент судьба милостиво потрепала ее по щеке: из-за далеко-
го поворота выглянул автобус, красный, как осеняя рябина.
В салоне было тепло, даже душно; по узкому коридору между мягких
спинок и дремлющих людей Ивга пробралась в самый конец автобуса и усе-
лась на пустующее сидение рядом с унылой женщиной, чье лицо до глаз
утопало в отвороте теплого свитера.
Пожилой пассажир в кресле напротив шелестел газетой; заголовки
были все какие-то безликие, бесформенные, ватные, Ивге бросилась в
глаза одна только фраза: "И поскольку агрессивность любой ведьмы с го-
дами нарастает..."
Пожилой пассажир перевернул газету, не позволяя Ивге приглядеть-
ся.
Женщина, сидевшая рядом, казалась крайне изможденной и, скорее
всего, нездоровой; над широким воротом свитера смутно белел бескровный
лоб, под редкими бровями устало мигали тусклые отрешенные глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19