Маккейди стремительным шагом потащил ее прочь по обсаженной деревьями аллее. Тоненькие подметки артистических туфелек Джессалин плохо защищали ступни, в них больно впивались камни.
– Пустите меня, а не то я закричу, – жалобно проговорила она, вцепившись ногтями в намертво держащую ее руку. Но еще не окончив фразу, поняла, что ляпнула очередную глупость. Опять она ведет Себя словно героиня сентиментального романа, попавшая в руки собирающегося ее похитить злодея.
– Давай. Кричи на здоровье, – отозвался Сирхэй таким насмешливым тоном, что Джессалин захотелось его ударить. – Боюсь, что здесь, в Воксхолле, криками юных леди никого не удивишь. Это своего рода брачный зов.
Джессалин поняла, что он прав. Парк изобиловал темными аллеями и укромными местечками, служившими прибежищем для многочисленных парочек. Ночной воздух наполняли плеск фонтанов, шелест листьев и крики девиц, расстающихся со своей добродетелью.
Налетевший ветерок принес сильный запах сирени. Фонарики на ветвях казались волшебными огоньками, а полная луна, круглая и яркая, напоминала начищенную медную монету. Это была удивительная ночь, словно созданная для любви. Маккейди все тащил ее за собой по полутемной аллее, и все усилия Джессалин вырваться из его железной хватки привели только к тому, что она едва не вывихнула руку.
Они миновали центральные ворота, но Маккейди потащил ее дальше, к реке. Он шел так быстро, что, если бы не зажатая, словно в тисках, рука, Джессалин обязательно свалилась бы вниз головой на скрипучие деревянные ступеньки причала.
– Эй, лодочник! – Голос Маккейди разнесся далеко над темной рекой, и уже несколько секунд спустя к ним подплыл маленький ялик. Маслянистая, неприятно пахнущая вода плескалась о покоробившиеся доски набережной.
Маккейди приподнял Джессалин за талию, собираясь посадить в лодку. Воспользовавшись моментом, она резко выбросила вперед ногу, целясь в пах. Но промахнулась. Сильный удар пришелся по голени.
– Черт бы тебя побрал, Джессалин! – прорычал Маккейди, морщась от боли и швыряя ее в ялик, как мешок с репой. Джессалин с размаху плюхнулась на жесткую лавку и, придя в себя, невольно порадовалась тому, что у нее целы все зубы.
От сильного порыва ветра факел, освещающий причал, вспыхнул ярче, распространив вокруг крепкий запах горящей просмоленной пакли и высветив резкие линии скул и подбородка Маккейди. Джессалин стало страшно. Ведь сидящий рядом с ней мужчина способен на что угодно – он не признавал никаких правил, не подчинялся никаким законам. Но вскоре страх сменила злость, разгоравшаяся у нее в груди, словно костер на ветру.
Джессалин попыталась встать в раскачивающейся лодке, но ее тотчас же усадили обратно. Даже расплачиваясь с лодочником, Маккейди ни на секунду не выпускал ее из поля зрения.
– Вы что, ослепли? – в отчаянии закричала Джессалин лодочнику. – Разве вы не видите, что этот человек меня похищает?
– А как же?! Вижу, – невозмутимо ответил тот, сплевывая в воду. – Все вы поначалу жалуетесь. Увидите, потом понравится. – С этими словами он оттолкнул утлую лодчонку от набережной, и ее сразу же подхватило течение.
– Куда вы меня везете? – Джессалин снова охватил страх, голос ее слегка дрожал.
Ответом ей был только плеск весел. В темноте мерцали огни Вестминстерского моста и многочисленных прогулочных барж, и казалось, что звезды попадали с неба в реку. И на мосту, и на баржах были люди, но Джессалин прекрасно понимала, что, даже если она закричит, никто не придет ей на помощь.
Они высадились около стоянки наемных экипажей, и Маккейди, подозвав извозчика, запихнул Джессалин внутрь. Сидя на поскрипывающем кожаном сиденье, она зарылась онемевшими от холода ногами в солому на полу и, дрожа, растирала синяки, уже начавшие проступать на запястье. Вскоре, дав указания извозчику, к ней присоединился Маккейди. Экипаж тронулся, трясясь по булыжной мостовой, но Джессалин сидела абсолютно прямо, как будто окаменев.
– Сними эту идиотскую маску.
Она послушно подняла руки, сдвинула набок отклеившийся клюв, и начала возиться с завязками. Маска упала на колени, и ночной бриз, пахнущий копотью и речной тиной, проник под капюшон и остудил пылающие щеки Джессалин. Неровный свет газовых фонарей выхватывал из темноты лондонские улицы и отбрасывал тени на лицо сидящего перед ней человека неровные тени.
Сворачивая за угол, экипаж замедлил ход, и пробегающий мимо мальчишка, воспользовавшись случаем, бросил на колени графа какую-то газету, которую тот тотчас же скомкал и выкинул вон. Сережка поблескивала в его ухе, как глаз хищника.
Протянув руку, Маккейди распахнул плащ Джессалин. Казалось, он смотрел на нее целую вечность, и она вдруг почувствовала себя обнаженной, будто атласный камзол и тонкие шелковые трико ее циркового костюма совсем не прикрывали тела.
Наконец Маккейди заговорил, почти не открывая рта и цедя слова сквозь зубы.
– Ты, конечно, всегда обладала особым даром нарываться на неприятности, но мне кажется, что даже в шестнадцать лет у тебя было достаточно мозгов, чтобы предусмотреть все возможные последствия твоей сегодняшней авантюры. Ты хоть понимаешь, что могла навсегда погубить свою репутацию?
Выдернув полу из его пальцев, Джессалин поплотнее запахнула плащ на груди. Ей и в голову не приходило губить свою репутацию. Она хотела всего лишь заработать немного денег, чтобы они с бабушкой смогли прожить те несколько месяцев, которые остались до свадьбы.
– Ну, ответь же что-нибудь, черт бы тебя побрал!
– Зачем? По-моему, вы прекрасно говорите за нас обоих, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140