Хотя Аннабел жила здесь уже три месяца, она всегда думала о доме как о бабулином и пока ограничила все переделки тем, что выбросила пыльную гирлянду из виноградной лозы и красную кухонную занавеску с оборочками.Многие самые счастливые детские воспоминания Аннабел были связаны с этой кухней, особенно летние: июль и август она обычно гостила у бабушки. Та ни разу не смеялась над ее фантазиями, даже когда Аннабел в восемнадцать объявила, что намеревается учиться драматическому искусству и стать знаменитой актрисой. Бабуля горячо поддержала идею. Ей в голову не приходило, что для того, чтобы преуспеть на Бродвее, у Аннабел нет ни красоты, ни таланта.В дверь позвонили. Аннабел пошла открывать. Много лет назад бабуля переделала гостиную и столовую в приемную и кабинет для брачной конторы. Как и она, Аннабел жила наверху. После смерти бабули Аннабел перекрасила офис, поставила там компьютер и современный письменный стол.В переднюю дверь был врезан овал из матового стекла, но скощенный край позволял увидеть искаженную фигуру мистера Броницки. Ей очень хотелось затаиться, сделать вид, что она еще не вернулась, но его дом был через дорогу, так что он наверняка видел, как она подъехала. Хотя Уикер-Парк-стрит потеряла большинство престарелых обитателей, разъехавшихся в места поспокойнее, несколько наиболее стойких еще жили в тех домах, где когда-то растили детей. Остальные отправились в дома престарелых, а совсем немногие — в менее дорогие районы. Но все хорошо знали ее бабушку.— Здравствуйте, мистер Броницки.— Аннабел!Невзирая на возраст, старик был строен, высок и имел густые седые брови с мефистофельским разлетом. Правда, волосы давно покинули его голову и теперь росли пучками из ушей, зато одевался он щегольски и всегда носил длинные клетчатые тенниски и начищенные полуботинки, даже в самые жаркие дни.Глаза под сатанинскими бровями сердито сверкали.— Вы должны были позвонить мне. Я оставил три сообщения.— Вы следующий в моем списке, — солгала она. — Меня целый день не было дома.— Можно подумать, я не знаю! Мечетесь, как курица с отрубленной головой! Мирна старалась сидеть на одном месте, чтобы люди при необходимости всегда могли ее найти.Он говорил с типичным акцентом истинного уроженца Чикаго и напором человека, всю жизнь водившего грузовик газовой компании. И сейчас грузно, как упрямый бык, протиснулся мимо Аннабел в дом.— Что вы собираетесь предпринять насчет меня?— Мистер Броницки, вы заключали соглашение с моей бабушкой.— Ошибаетесь. Я заключал соглашение с фирмой. «Моя специализация — старший возраст». Или вы забыли девиз вашей бабушки?Как можно забыть то, что напечатано на дюжинах пожелтевших блокнотов, разбросанных по всему дому?— Но этот бизнес больше не существует.— Вздор, чушь и бессмыслица.Он резким взмахом руки обвел приемную, где Аннабел заменила деревянных гусей, искусственные цветы и жардиньерки на керамические изделия в средиземноморском стиле. И поскольку до сих пор не накопила денег, чтобы убрать старомодные стулья и диваны в чехлах с оборочками и купить новую мебель, раскидала подушки в ярких красных, синих и желтых наволочках с провансальским рисунком, дополняющим свежевыкрашенные стены цвета лютика.— Можно подумать, дурацкие побрякушки что-то меняют, — проворчал он. — Это все еще брачная контора, и мы с вашей бабушкой подписали контракт. С гарантией.— Контракт был подписан в восемьдесят девятом, — напомнила она уже не в первый раз.— Я заплатил двести долларов. Наличными.— Поскольку вы и миссис Броницки прожили почти пятнадцать лет, думаю, эти расходы себя оправдали.Вместо ответа он выхватил из кармана потертую бумагу с загнутыми уголками и потряс ею под носом у Аннабел.— «Удовлетворение гарантировано». Вот что говорится в этом контракте. Ну так вот, я не удовлетворен! Она спятила, и с чем остался я?— Знаю, вам трудно пришлось, и очень жалею о кончине миссис Броницки.— Что мне от ваших сожалений? Я не имел даже удовлетворения, когда она была жива.Аннабел не могла поверить, что спорит с восьмидесятилетним стариком о двухсотдолларовом контракте, подписанном еще во времена правления Рейгана.— Вы женились на миссис Броницки по доброй воле, — терпеливо напомнила она, сдерживаясь из последних сил.— Девчонки вроде вас ничего не понимают в желаниях клиента.— Это не правда, мистер Броницки.— Мой племянник — адвокат. Я мог бы подать иск.Она уже хотела посоветовать ему так и сделать, но старик достаточно зловреден, чтобы последовать совету. И что тогда?— Мистер Броницки, как насчет такого уговора: обещаю что-нибудь поискать.— Я хочу блондинку.Аннабел поспешно прикусила губу.— Заметано.— И не слишком молодую. Никаких двадцатилетних. Моей внучке двадцать два. Нехорошо будет.— Вы подумываете…— Тридцать в самый раз. И чтобы на костях было мясо.— Что-то еще?— Католичку.— Разумеется.— И порядочную.Свирепый взгляд неожиданно смягчился.— Кого-то порядочного… Аннабел невольно улыбнулась.— Посмотрю, что можно сделать.Отделавшись наконец от старика, она вспомнила, почему заработала репутацию неудачницы и растяпы. На ней крупными буквами написано «ЛОХУШКА».Потому что слишком много ее клиентов жили на социальное пособие. Глава 5 Боди отрегулировал беговую дорожку и снизил скорость.— Расскажи-ка об этой Порции Пауэрс.Капля пота упала на и без того влажный вырез выцветшей майки Хита с логотипом «Дельфинов». Напрягая руки, он поставил штангу на стойку.— Ты видел Аннабел. Раздели ее на три части, и из одной как раз выйдет Порция.— Аннабел — женщина интересная. Ее просто так не прищучить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119