Через кухню, через короткий коридор прямо в гостиную. Элси мчалась за ней по пятам. Сэм остановилась только тогда, когда лицом к лицу столкнулась с Трэвисом, который сидел в старом кресле и читал газету. Не дав ему опомниться — ведь на ней ничего не было, кроме полотенца, — Сэм решительно подошла к нему, вырвала газету из рук и возмущенно спросила:
— Ты что, вообразил себе, что ты сам Господь Бог, что, ли?
Трэвис так оторопел, что не нашелся что ответить, а только таращил глаза на молодую девушку. Неужели это тот самый сорванец, которого он изловил только сегодня утром? Он с трудом верил своим глазам! Грязь и пыль больше не скрывали ее красивые черты. Сейчас он ясно видел россыпь веснушек на небольшом вздернутом носике, благородные очертания широкоскулого лица, на котором блестели черные глаза, упрямый, с ямочкой посредине, подбородок. Волосы, которые раньше казались темно-рыжими, сейчас отливали красным золотом, словно только что выпущенная монета, и покрывали ее голые плечи тяжелой блестящей гривой.
И как он мог не заметить раньше эти длинные густые ресницы, соблазнительный изгиб пухлых, зовущих губ? Боже, он, наверное, ослеп, если сразу не увидел тугие груди, которые грозили вырваться из-под обтягивающего полотенца при каждом ее вздохе! А какие длинные красивые ноги у этой хрупкой девушки! Отметив изгиб бедер, плохо скрываемый коротким полотенцем, Трэвис подивился, как это он мог принять ее за маленького, тощего мальчишку. Даже тогда, когда он узнал, что она девушка, когда она сказала, что ей семнадцать лет, он воспринимал ее не иначе как ребенка. И уж конечно, он и представить себе не мог ее очаровательной девушкой, которая стояла сейчас перед ним, готовая вцепиться ему в горло.
— Ты что, оглох? — требовала она ответа. Трэвис пришел в себя, но тут же чуть было снова не потерял дар речи, когда Сэм уперлась кулаками в крутые бедра, при этом полотенце, которое и так еле держалось на ней, чуть не свалилось вовсе.
— Какого дьявола ты расхаживаешь по дому в одном полотенце? — загремел он. От внезапно нахлынувшего на него желания его голос звучал грубее, чем ему бы хотелось.
Но его раздраженный тон ничуть не испугал Сэм.
— Если бы одна мерзкая гадюка не умыкнула мои вещички, сейчас они были бы на мне вместо этого дурацкого полотенца, — не осталась она в долгу.
— Если ты не будешь держать это проклятое полотенце, на тебе вообще ничего не останется, — воскликнул он в ужасном волнении. Пот проступил на его лбу, когда злополучное полотенце сползло еще на один рискованный дюйм. Трэвис беспомощно посмотрел в сторону Элси, которая стояла в дверях и в полном недоумении взирала на Трэвиса. Никогда она не видела его таким смущенным.
— Простите, хозяин, — сконфуженно развела руками Элси. — Она проскользнула мимо меня, как дуновение ветра. Я и подумать не могла, что она посмеет выйти к вам раздетой.
— Верните мне мои штаны, — твердила Сэм.
Трэвис не сдвинулся с места. Своим удивительным пронзительным взглядом он пригвоздил Сэм к полу, словно бабочку на булавку, и девушка вдруг почувствовала, как ее решимость ослабевает.
— Твою одежду сожгли, Саманта, — сказал он твердо, взяв себя в руки. — Ты оденешь то платье, которое тебе принесли.
Но Сэм не собиралась сдаваться полностью.
— Не нужны мне ваши подачки. — И гордо вздернула кверху подбородок.
— Это не подачки. Я лишил тебя одежды, а взамен даю то, что, по моему мнению, подходит тебе гораздо больше. Это честная сделка.
— Нет, нечестная, врешь ты все. — Ее глаза наполнились слезами от злости и бессилия, но она подавила их. Ей не нужна была его благотворительность и тем более его жалость!
Он продолжал сверлить ее взглядом.
— Ты будешь носить это платье, Саманта, даже если мне самому придется напялить его на тебя. А также нижнее белье, — строго добавил он.
Несколько мгновений она молча смотрела на него, подумав, что этот человек, пожалуй, способен на то, чтобы выполнить свои угрозы. Наконец она признала за ним победу.
— Ну ладно, только прекратите называть меня Самантой. Вы оба, — сказала она, поглядев на экономку. — Я отзываюсь на Сэма или Сэмми.
Ужин мог бы пройти вполне мирно, если бы Сэм не позвали к общему столу. Она все еще не могла успокоиться оттого, что ее лишили привычной одежды и заставили надеть платье. Элси приготовила цыпленка и клецки, одно из самых любимых кушаний Сэм, которыми, однако, она редко имела возможность полакомиться. На десерт подали яблочный пирог, от которого текли слюнки. За такой едой Сэм могла забыть о болях в боках, распухшую лодыжку и вообще все на свете. Так она думала до тех пор, пока Элси и Трэвис не начали шпынять ее за то, что она не умеет вести себя за столом.
— Боже правый, Сэм! — воскликнул Трэвис. — Не спеши так, а то подавишься. Никто не украдет у тебя твою тарелку. Ты накинулась на еду, как полуголодный дровосек.
— Сэм, детка, горох едят вилкой. Ради всего святого, скажи, как ты собираешься подцепить горошины кончиком ножа? — начала воспитывать девушку Элси.
— Подноси вилку ко рту правильно, Сэм.
— И не вытирай рот рукой. Для этого существуют салфетки.
— Когда жуешь, рот не открывай.
— Еще раз посмеешь рыгнуть, я отделаю тебя рукояткой ножа! — Это взорвался Трэвис, хотя и Элси тоже была не прочь предложить радикальные меры.
Так оно и продолжалось до тех пор, пока Сэм не начала сомневаться, стоит ли изысканный ужин того, чтобы терпеть попреки своих благодетелей. Ей уже казалось, что этот ужин никогда не кончится.
По состоянию здоровья Сэм освободили от работы на кухне; однако Трэвис предупредил ее, что в скором времени ей предстоит помогать Элси по дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111