Я в безопасности, но надолго ли?
12 февраля 1790 года.
Сегодня, после того как я пообедала в обществе Акселя, мне вдруг стало так плохо, что я вынуждена была прилечь. Схватившись обеими руками за живот, я громко стонала.
– Приведите доктора Конкарно, – крикнул Аксель одному из пажей, который сразу же умчался выполнять приказание.
У Софи, которая склонилась надо мной, трогая лоб, он спросил:
– Вы меняли сегодня сахар в ее сахарнице? Отвечайте правду.
Софи виновато опустила голову.
– Нет. Я собиралась, но…
– Я же говорил вам, что сахар нужно менять каждый день! Я еще никогда не слышала, чтобы Аксель разговаривал с кем-нибудь таким гневным тоном.
– Разве вам не известно, что жизнь королевы в опасности? Любой мог отравить сахар в сахарнице! Любой, понимаете вы?
Я увидела, что в комнату вошел молодой человек с румяным лицом. В руках он держал саквояж.
– Кто вы такой?
– Милорд, я новый ассистент доктора Конкарно. Его срочно вызвали к другому больному.
Я снова застонала. Боль стала сильнее. Они наконец-то отравили меня, подумала я. Я непременно умру.
– Немедленно пошлите за доктором Конкарно!
– Милорд, он находится в часе езды отсюда, в деревне Саумой. Заболел один из арендаторов герцога де Пентивре.
– Как он смеет лечить простых крестьян, когда нужен здесь!
Несколько мгновений Аксель в отчаянии расхаживал по комнате, потом повернулся к молодому человеку.
– Проклятье! Ладно, идите сюда. Королеве дали яд.
Хотя мне было ужасно плохо и я лежала, скорчившись, на кушетке, при приближении молодого помощника врача я испытала новое чувство – страх.
– Аксель… – пролепетала я, протянув руку.
– Да, моя дорогая, сейчас с вами все будет в порядке. Он даст вам что-нибудь, чтобы нейтрализовать действие яда. У вас ведь есть противоядие, не так ли?
Молодой человек, явно нервничая, принялся рыться в своем саквояже.
– Да, милорд, есть.
– Какое именно противоядие?
Вопрос был задан рокочущим голосом Людовика. Он быстрыми шагами вошел в комнату и направился к врачу, который положил свой саквояж на ковер и сейчас стоял рядом с ним на коленях, перебирая склянки внутри.
– Какое у вас есть противоядие? – повторил король свой вопрос.
– Я… я не помню, как оно называется, ваше величество. Его дал мне доктор Конкарно…
В это мгновение из кармана молодого человека выпал стеклянный флакон, а вместе с ним – красно-бело-синяя трехцветная кокарда, символ революции.
– Хватайте его! – вскричал Людовик, и стражник и двое камердинеров бросились вперед, чтобы схватить помощника врача.
С неожиданной быстротой Людовик подхватил упавший на ковер флакон, подошел к окну и поднес его к свету. Потом он осторожно понюхал пробку.
– Яд! – воскликнул он. – Пары ртути! Заберите эту мерзость и бросьте в огонь, – обратился он к одному из грумов, который завернул флакон в шелковый вышитый платок и вышел с ним из комнаты.
– Сладкое миндальное масло! – сказал Людовик. – Вот что ей нужно! Это противоядие доктора дают тем, кто принял яд.
– А парфюмеры, случайно, не используют его? – встревоженным голосом задал вопрос Аксель.
Голос его доносился до меня как будто издалека. От боли я едва не лишилась чувств.
– Да, да.
Аксель выбежал из комнаты. Стражники поволокли неудавшегося отравителя в коридор, а он сопротивлялся и протестовал.
Софи сидела в ногах дивана, растирая мне ступни и лодыжки. Людовик, опустившись на колени, держал меня за руку и гладил по плечу.
– Обычно яды действуют очень быстро, – говорил король. – Так что, какой бы яд вам ни дали, если вы до сих пор живы, то, скорее всего, он уже не убьет вас.
Слова его прозвучали для меня не слишком утешительно. Я чувствовала себя так, словно в живот мне налили кислоты, которая медленно разъедала внутренности.
Мне показалось, что прошел целый час, прежде чем вернулся Аксель, держа в руках стеклянный флакончик и чашку. Он налил густое масло из флакона в чашку и протянул ее мне.
– Это поможет вам опорожнить желудок, – сказал он. – Я взял масло у торговца, который, насколько я знаю, составляет духи.
Аксель поддерживал мне голову, пока я пила, и потом, когда меня стошнило в тазик, который поднесла Софи. Мало-помалу я почувствовала себя лучше. Боль утихла, и спустя некоторое время я смогла подняться с дивана. Людовик ласково пожал мне руку и ушел.
– Начиная с сегодняшнего дня, во время очередного приема пищи вы всякий раз будете подавать свежий сахар, – обратился Аксель к слугам. – Из этого правила не должно быть никаких исключений, ни под каким предлогом. И было бы неплохо обзавестись слугой-дегустатором.
Понемногу приходя в себя, я даже нашла силы пошутить.
– Слуга-дегустатор? – переспросила я. – Никто ведь не захочет занять эту должность.
– А сколько за нее платят? – послышался дерзкий вопрос из толпы слуг, собравшихся в коридоре.
Я рассмеялась от всей души, и моему примеру последовали остальные. Я улыбаюсь, когда пишу эти строки, хотя время от времени и потягиваю воду из стакана. Я решила, что более не буду подслащивать ее из сахарницы.
20 февраля 1790 года.
Нам сообщили, что мужчина, напавший на меня в саду, был профессиональным убийцей, прибывшим в Париж из Рима. Его нанял какой-то богач с сильным акцентом – убийца не знал, как его зовут. Аксель удовлетворен тем, что стражники получили все сведения, какие только он мог предоставить. Его передадут Национальной Ассамблее для вынесения приговора и наказания.
Отравитель, выступавший под личиной помощника доктора Конкарно, сумел сбежать от стражников и исчез. Боюсь, он может вернуться и предпринять новую попытку убить меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109