Так, Сабина?
— Боже мой! Разве вы ее тоже видели?
— Продолжайте, продолжайте! Что вы сделали, когда эта женщина ушла?
— Я хотела убежать, — продолжала Сабина, — но двери были заперты снаружи. Я слышала веселое пение и музыку. Я думала, что сойду с ума… Я отворила окно… оно выходило в сад…
Сабина остановилась.
— Что было потом? — спросил Жильбер.
Сабина молчала. Опустив голову на руки, она оставалась неподвижна.
— Когда вы открыли окно, что вы сделали? — спросила Кинон.
— Говори же, сестра, — попросил Ролан.
— Сабина! Не скрывай от нас ничего, — прибавила Нисетта.
— Что же было потом? — спросил Жильбер хриплым от волнения голосом.
Сабина подняла голову.
— Не знаю, — прошептала она. — Это последнее, что я помню.
— Неужели?
— Да, что произошло потом — я не знаю… Мысленно возвращаясь к своим воспоминаниям, я чувствую сильный холод… потом вижу снежный вихрь… И… и…
Сабина остановилась и поднесла руку к своей ране. Слушатели переглядывались с выражением сильного беспокойства. Кинон, указав взглядом на Сабину, сделала знак, чтобы той дали отдохнуть. Глубокая тишина воцарилась в комнате. Сабина тихо приподняла голову.
— Вспомните! — настаивал Жильбер.
— Нет! — сказала девушка. — Не могу…
— Вы не знаете, что случилось в той маленькой комнате после того, как вы открыли окно? Может, кто-нибудь вошел туда?
— Не знаю…
— Вы выпрыгнули из окна?
— Кажется… Нет… Не могу сказать.
— Однако вы чувствовали, как падал снег?
— Да… Мне кажется… что я видела большие белые хлопья, они меня ослепляли…
— Это было в саду или на улице? Постарайтесь вспомнить…
— Ничего не помню…
— Ничего? Вы уверены?
— Ничего, кроме острой боли в груди…
— Вы не видали, кто вас ранил? Может быть, заметили какую-то фигуру, тень?
— Я ничего не видела…
В комнате снова стало тихо. Непроницаемая тайна, окутавшая это роковое событие, оставалась нераскрытой.
Даже и Ролан смотрели на Жильбера. Тот не спускал глаз с Сабины. Потом он встал, подошел к кровати, взял ладони девушки и нежно сжал их в своих руках.
— Сабина, — сказал он тихим, нежным голосом, — вы боитесь нас огорчить, или страх разбудить мучительное воспоминание мешает вам говорить?
— О нет! — сказала Сабина.
— Так вы помните, кем, где и как были ранены?
— Я почувствовала только холодное железо… и больше ничего! Между той минутой, когда я открыла окно в маленькой комнате, и той, когда я здесь очнулась, я абсолютно ничего не помню.
— Она говорит правду, — сказала Кинон убежденно.
— Конечно, — подтвердил Жильбер.
В эту минуту пробило девять часов на церковных часах. При последнем ударе где-то вдали послышалось пение петуха. Жильбер держал руки Сабины.
— Сабина, — сказал он взволнованно, — для того чтобы рассеять сомнение, раздирающее мое сердце, поклянитесь памятью вашей праведной матери, что вы не знаете, кто ранил вас.
Сабина тихо сжала руку Жильберу.
— Мать моя на небе да услышит меня, — сказала она. — Я клянусь перед ней, что не знаю, кто хотел меня убить.
— Поклянитесь еще, что вы никогда не предполагали, что вам угрожает кто-нибудь и что вы не ожидали опасности.
— Клянусь! Клянусь памятью матери, что я не знала и не знаю ничего, что могло бы иметь какое-нибудь отношение к событиям прошлой ночи.
— Прекрасно, — кивнул Жильбер. Склонившись, он поцеловал руку молодой девушки, потом, медленно поднявшись, сказал:
— До свидания.
— Ты уходишь? — спросила встревоженная Нисетта.
— Я должен идти в мастерскую, милое дитя, — отвечал Жильбер.
— Я с тобой, — сказал Ролан.
— Нет, останься здесь. Завтра утром я приду за Нисеттой и узнаю о самочувствии Сабины.
Жильбер поклонился собравшимся, вышел из комнаты и поспешно спустился с лестницы.
XVIII
Карета
Из салона придворного парикмахера Жильбер направился на улицу Эшель, выходившую к площади Карусели. Улицы были пусты, небо затянуто тучами, мороз не так уж силен. Все говорило о близкой оттепели. Снег, растаявший с утра, превратил улицы в болото.
На углу улицы Эшель стояла щегольская карета, без герба, запряженная прекрасной парой. Кучер был не в ливрее. В подобных каретах знатные люди обычно ездили, когда хотели сохранить инкогнито.
Жильбер, закутавшись в плащ, подошел к этой карете. Дверца открылась. Жильбер вскочил в карету, хотя подножки не были опущены; дверца тотчас затворилась. Кучер подобрал вожжи, переднее стекло опустилось.
— К Красному кресту! — донеслось из кареты.
Стекло опять поднялось, карета покатилась, увлекаемая быстрой рысью двух прекрасных лошадей. Жильбер занял заднюю скамейку, на передней сидел другой человек. В карете не было фонарей, так что невозможно было разглядеть спутника Жильбера, одетого в черное с головы до ног.
— Все выполнено? — спросил Жильбер, когда карета пересекала площадь Карусели.
— Точно так.
— Ничего не упустили?
— Ничего.
— Вы следовали моим указаниям?
— Строго.
— Прекрасно. Как вел себя Б?
— Он не выходил целый день.
— Король охотится в лесу Сенар?
— Да.
— Итак, все идет…
— Чудесно!
Жильбер сделал рукой знак, показывая, что доволен, потом, наклонившись к своему спутнику, сказал:
— Любезный В, я буду просить вас оказать мне услугу.
— Услугу! — повторил человек в черном. — Нужно ли употреблять подобное выражение, когда вы говорите со мной?
— Вы повторяете слова Андре!
— Вы сделали для меня гораздо больше, чем для него.
— Я сделал то, что я обязан был сделать.
— И я сделаю то, что я обязан. Я буду повиноваться вам слепо. Приказывайте, любезный А. Позвольте мне так называть вас, а вы продолжайте называть меня В — в память о 30 января.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151