Уилки почувствовал болезненный толчок, тело девушки подпрыгнуло у него в руках. Падение остановилось. Уилки взглянул вверх. Советник Мобрил висел на папоротнике, схватившись за него своими длинными руками, глядя вниз на них.Раздался треск, и они снова полетели вниз.— Я пытался! — отчаянно крикнул Мобрил. — Веревка порвалась... — Он исчез в гуще папоротников. Уилки закричал, когда листья папоротника стегнули его летящее тело, как плетью. Сверху на них струями лилась вода. Несмотря на отчаянное положение, Уилки старался поймать ее пересохшими губами.— Врата... — крикнул Джангли, по-прежнему привязанный к Черноку и девушке, — часто бывают... рядом... но мы падаем.. слишком быстро... — Он завопил, когда папоротник стегнул его по широкой груди.— Перенеси нас отсюда, Джангли!..Девушка глядела широко открытыми зеленоватыми глазами прямо в лицо Уилки. Он стискивал ее тело, крепко прижимая к себе. Он улыбнулся. Она хотела улыбнуться в ответ, но лицо ее перекосила гримаса боли, когда очередной лист папоротника хлестнул их сплетенные тела.Удар, когда они приземлились, заставил Уилки задохнуться. Он лежал в траве и думал, что все кости в его теле перебиты и переломаны.После долгого молчания, пока он глядел на синее небо и яркое приветливое солнце, слушая пение птиц где-то в вышине, Джангли просопел:— Я думаю... я действительно думаю, мы в Дуросторуме. Глава 11 — Значит, вы никогда не подстригаете волосы, Шарон?Уилки снял ленту транслятора с золотистых волос девушки, удобно лежащей на койке, и надел на себя. Девушка подождала, пока он приготовится слушать.— Нет, Дж. Т., никогда, — сказала она, томительно протягивая слова его имени, как «Зщиити», так что привычное «Дж.» внезапно показалось Уилки слишком твердым и грубым. — Нет... Я только подравниваю концы, чтобы они не слишком завивались. Таков наш обычай в моем измерении Лионе. Вокруг раздавались звуки обычной жизни одного из кораблей Дуросторума, потрескивание дерева и плеск воды, ассоциирующейся с обычным земным судном. Подобранные кораблем, благодаря знаниям языка и туземных обычаев Черноком, они летели теперь в Холд Дуросторума, где смогут подумать, что делать дальше. Единственное, что хотел делать Дж. Т., это все лучше и лучше узнавать девушку с золотистыми волосам, жизнь которой изменилась таким страшным образом.Они беседовали, передавая друг другу ленту переводчика, а позже сумели достать такую же для Шарон.— У нас в Лионе известно множество измерений, но всегда остается еще больше для изучения. Мы очень заботимся о жизни ученых, хотя, возможно, немного отстали с физикой и электроникой. Мы торгуем со многими измерениями, и я была частью передового отряда, изучающего новую группу миров... — После того, как Уилки прервал ее вопросом, Шарон, улыбаясь, продолжала:— Измерения, видимо, имеют тенденцию группироваться, ну, как виноградины в вине. Мы знаем очень много миров из нашей собственной группы, однако, все, что вы упоминали, совершенно новые для меня. Старая идея использовать страницы книги в качестве иллюстрации Теории Измерений становится неактуальной. Мы нашли множество человеческих существ — людей, как я и вы, Дж. Т., — разбросанных по всем мирам. Но есть и... другие.— Да, — с содроганием кивнул Уилки. — Теперь это можно сказать наверняка.— Мой отряд попал в засаду этих... этих Тоб'клайков... этих ужасных существ.Уилки положил руку ей на плечо. Ее запястья были в бандаже и ноги тоже — и, к его сильному удивлению, тоже было и с Уилки. Городские жители не привыкли бродить босиком по камням.— Их торговля так же ужасна, как они сами. Никто не может вынести их внешнего вида, хотя мы в Лионе привыкли ко всяким. Но Тоб'клайки... Ну, я полагаю, единственный способ описать их — сказать, что они Работорговцы измерений.— Очаровательно, — сказал Дж. Т. Уилки, чувствуя себя совершенно счастливым в ее присутствии. Теперь все Тоб'клайки измерений не разъединили бы его с этой девушкой.— Мы уверены, что за этими Работорговцами должны стоять другие, более разумные, инструктирующие и управляющие ими. — Она натянула простыню на плечи. Несмотря на вентиляцию, в маленькой каюте было тепло. — Но сейчас важны не они. Что... как мы вернемся домой?— С помощью Джангли.Она взяла его забинтованную руку.— Да. Он хороший. У нас есть собственные хорошо развитые Проводники. Я... Боюсь, что я имею лишь скрытые способности. И таких у нас много.— Я должен выполнить кое-какую работу для моей Графини, — с неожиданной твердостью сказал Уилки. — После этого я думаю вернуться назад. Но вы... Вас наверняка будут искать? Она покачала головой, сомнения затуманили ее лицо. От ее отчаяния у Уилки больно сжалось в груди. Черт побери, никогда прежде он не чувствовал такое к девушкам! В дверь просунулась голова Чернока.— Как себя чувствуете?— Неплохо... Скажите, Чернок, не можете ли вы поторопить своих парней достать ленту переводчика для Шарон? Страшно неудобно беседовать, постоянно передавая ее друг другу.— Я установлю двусторонний переводчик, как только будет возможно. — Чернок выглядел совершенно иным человеком, даже уши его стали другими, когда Уилки заметил, что исчезли наконечники на них.— Да, — кивнул Чернок, заметив его взгляд. — Захватчики Графини были рекрутированы из бригады наконечникоухих. Мы совершено нормальные, просто позже решили носить их как часть формы. Что весьма неудобно.— Я бы хотел поговорить, — сказал Уилки, думая о доме.— Достаточно ли хорошо чувствует себя Шарон, чтобы выйти на палубу?Одетая в белую кофточку и синюю юбку, обутая в бесформенные войлочные тапки, девушка поднялась по трапу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33