Идти с дипломом филфака МГУ рекламировать женское модное белье? Чушь! Вернуться преподавать в школу обычным учителем? Каждый день проверять тетрадки за четыреста рублей в месяц и выслушивать бесконечные нотации занудных завуча и директора? Еще большая ахинея…
После директорства, пусть даже кратковременного, никакого возврата в школу уже не получится. Валентина за это время приобрела начальственный голос, гордую осанку и поворот головы, продумала и отработала свои жесты. И куда все это теперь девать?!. Что она, зря, что ли, так старалась, из последних сил выбивалась почти два года, делая из себя руководящую даму? И даже преуспела в этом: превратилась в красивую, элегантную, строгую директрису.
Другое дело, что ее частная школа не выдержала конкуренции. Или в других школах запрашивали поменьше… Валя как-то слишком поначалу широко размахнулась. А потом уже было поздно…
Кроме того, Валентина давно разочаровалась в своем предмете, школьных программах и мышлении Министерства образования, строго зацикленном на одних и тех же произведениях и писателях, десятилетиями навязываемых школе. В министерстве живых детей никогда не видели и даже не подозревали, что старшеклассницы, читая о войне, твердо считают «Мессершмитт» «Мерседесом», что дети тоскуют над абсолютно непонятной стилистикой «Евгения Онегина» и просят заменить Пушкина — нет, вы только подумайте — Пушкина! это же кощунство! — на Есенина и Ахматову. В министерстве не задумываются, что детей лучше увлечь любовным романом «Анна Каренина», нежели изощренно пытать философией эпопеи «Война и мир», что тесты придуманы для дебилов, что научить писать сочинение нельзя — это творчество, а на него способны немногие… Валентина устала от тупых пособий по литературе, над страницами которых так хорошо дремлется, от учебников русского языка, возрастом превосходящих саму Валентину, от требований не ставить двойки — это позорит родную школу! — от чахоточно-худосочной сетки часов, куда необходимо впихнуть — как угодно, хоть с помощью коленки, — немыслимое количество произведений и имен, от отведенных тебе двух (!) часов на Булгакова и трех — на Маяковского… Когда-то она рвалась в школу. Валентина любила детей, и конфликты с классом у нее случались редко. Но разбираться с программами и с педагогическим могучим эшелоном власти она не могла. Как не смогла и руководить школой. Да, она все-таки очень бестолковая, нужно учиться смотреть правде в ее насмешливые глаза.
Все-таки в этой непонятной пока фирме ей предлагают руководить целым отделом. Это что-то. А реклама… В конце концов, она вникнет в ее тонкости.
И деньги угрюмый верзила шеф дает ей неплохие.
В общем, жить можно — не такой уж плохой вариант…
От одного и того же старта вперед уходят многие, но победителем станет только один. Остальные распределятся на очень разных ступеньках достижений.
Уроки мужа не прошли даром.
Валя вспомнила косой взгляд будущего шефа, словно ощутила его прикосновение на своих коленях, содрогнулась от какого-то смутного предчувствия и тотчас позвонила Виталию. Он возвращался с работы очень поздно.
— Я решила согласиться, — сказала Валентина.
— Замечательно, — рассеянно отозвался муж. — Извини, мне очень некогда. До вечера!
Точнее, до утра. Чаще всего Валентина уже спала, когда Виталий открывал дверь в квартиру. Он давно поменял все брачно-постельные отношения, жену на ничего не стоящие поцелуи на деньги. Перевел все свои ценности на другие счета. Впрочем, так сделали многие. Вот только… Не было ли у него в офисе каких-нибудь других замен?.. Но об этом Валентина старалась не задумываться. Да и большого интереса к личной жизни мужа Виталия давно не испытывала.
Их жизнь вдвоем слишком быстро разделилась пополам, а правильнее, на три части, учитывая маленькую Таньку. И никаких скандалов, непониманий, ссор…
Наоборот, отличное, четкое понимание собственной ненужности друг другу.
Они быстро исчерпали свои духовные ресурсы — их оказалось слишком мало! — свои чувства и возможности, перестали гореть и сжигать понапрасну свои последние — их стало жалко! — истончившиеся до слабо трепещущего, тонкого волоска, еще оставшиеся запасы привязанности, искренности и тепла.
Любовь улетела, и ловить эту капризную жар-птичку за хвост было в высшей степени неразумно.
Валентина была благодарна мужу за его редкую немужскую чуткость и тонкость. Он спокойно и легко ушел в сторону, в свои дела, прекрасно понимая, что затевать дискуссии в семье опасно. В конце концов, им нечего делить и не из-за чего поднимать шум. Пусть все останется безмолвным и безветренным. Хотя бы ради Таньки.
Просто поменялись декорации. В который раз…
2
Месяц назад Артем Тарасов снял девочку возле Белорусского вокзала.
Она зацепила его взгляд моментально и не собиралась возвращать. О мама миа!.. Девочка стояла в лучах закатного солнца, заложив руки за спину, посреди широкой, забитой машинами площади, стояла безмятежно, смирно, почти равнодушно, словно оказалась здесь совершенно случайно, и не ждала никого, и ничего не хотела, ничего не добивалась…
Ей просто нравилось здесь стоять — среди смутного вокзального люда, обтекающего ее со всех сторон, но абсолютно ее не касающегося, посреди затухающего, измученного жарой дня, задумчиво рассматривая вокзальное пряничное здание и с удовольствием вдыхая запахи бензина, горячего асфальта и едкой городской пыли.
Заканчивалась наша обычная «карикатура южных зим». Июль уже высказался до самого конца. Обалдевшие от жары и нескончаемых толп пассажиров электрички нехотя отрывались от любимого горячего вокзального перрона, чтобы снова отправиться своим хорошо изученным, привычным маршрутом на запад с молодецким, оголтелым посвистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85