к концу ее пребывания в Абу-Даби они станут любовниками.
Абу-Даби представлял собой диковинную смесь древнего Востока и современного Запада. Контуры старинных мечетей и минаретов контрастировали со сверкающими небоскребами из стекла и стали. На тротуарах было не менее тесно, чем на проезжей части. Очаровательные девушки в мини-юбках по парижской моде стояли на автобусных остановках бок о бок с женщинами, закутанными в чадру.
– Невероятно! – выдохнула Ли.
– Каких-нибудь тринадцать лет назад Абу-Даби был неприметной рыбацкой деревенькой на берегу залива. Потом государство разбогатело, и шейх Саид выделил несколько миллионов на строительство города. Когда забил первый нефтяной фонтан, я учился в Англии и по возвращении не узнал родные места. До сих пор случается, что проезжая по городу, я вижу небоскреб, словно выросший за одну ночь.
Он указал на шатер бедуина – а рядом строилось административное здание.
– Все время что-то меняется, – отметил Халил. Интересно, подумала Ли, угнетает его вестернизация или радует?
Он как будто подслушал ее мысли.
– Возможно, запасы нефти – благодать, дарованная нам Аллахом, – еще поставят нас перед необходимостью осмысления перемен. Иншалла – воля Аллаха! – нам еще предстоит научиться пользоваться новообретенным богатством. Я молюсь, чтобы золотые нити, вплетенные в старинную ткань нашей истории, не оказались чем-то чужеродным и помогли создать гармоничный узор.
– Судя по тому, что уже сделано, думаю, узор должен быть не только гармоничным – совершенным!
– Наша цель – затмить роскошный аэропорт в Бейруте и в то же время не нарушить связь времен.
– Иншалла! – повторила Ли только что усвоенное междометие, чем заслужила благодарный взгляд Халила. – Вы уроженец Абу-Даби?
– Нет, я бедуин. Я первым в роду переехал в город и первым получил образование за границей.
– Трудно было адаптироваться?
– Очень – особенно вначале. Вернувшись в страну после окончания юридического колледжа в Оксфорде, я потратил три совершенно выматывающих недели на поиски своей семьи. – Это воспоминание вызвало у Ли улыбку. – Я уже думал, что английский дождь вымыл из меня инстинкт пустыни.
– Не в конце концов вы их разыскали?
– Да, разумеется.
Разумеется, повторила про себя Ли. Судя по всему, этот человек всегда добивается, чего хочет.
Она с любопытством уставилась в окно, как ребенок, которому впервые довелось увидеть сказочную страну. На улицах Абу-Даби соперничали за место на проезжей части ослики с тележками, мотоциклы, мощные грузовики с цементом и сталью, грохочущие грейдеры, мусоровозы и автобусы, набитые рабочими-строителями из Пакистана. На тротуаре расположились торговцы со своим товаром: финиками, орехами, медными кастрюлями, кожгалантереей, упитанными, только что подстреленными голубями – а мимо них спешили чиновники в темных европейских костюмах. Словно три века – восемнадцатый, девятнадцатый и двадцатый – встретились в научно-фантастическом фильме. Все они мирно сосуществовали в этом уголке земного шара.
– Вы не обидитесь, если я скажу, что мои представления об этой части мира в основном почерпнуты из американских кинофильмов?
– Я не обижусь, что бы вы ни сказали. Или сделали. Его дружелюбный тон и теплая улыбка поощрили Ли к откровенности:
– Когда мне было восемь лет, учительница в третьем классе, сестра Люк, однажды задала нам вопрос: кем бы мы хотели стать, когда вырастем? Посыпались традиционные ответы: врачом, медсестрой, пожарным, полицейским, учителем, домохозяйкой, кинозвездой…
– Кинозвезда – традиционная американская мечта?
– Да – в Беверли Хиллз. В общем, я шокировала сестру Люк, сказав, что мечтаю исполнять танец живота в Касбе. – Ли залилась румянцем. – Я еще никому об этом не рассказывала.
Халил улыбнулся.
– Тогда я польщен вдвойне. Однако, как ни заманчив нарисованный вами образ, должен сказать, что Абу-Даби далеко не так прост, как кажется на первый взгляд. Он открывает себя не сразу – снимает покров за покровом, как и его жители.
Он произнес это обычным учтивым тоном, но, заглянув в черные глаза, Ли почувствовала, как в ней что-то дрогнуло.
– Этот сценарий – дерьмо! Как и все остальные! Марисса швырнула рукопись на кафельный пол. На деньги, полученные за работу в «Опасном», она приобрела виллу с бассейном в Лорел-Каньоне.
– Ну, не так уж он и плох, – возразил Корбет.
– Дерьмо собачье! Я говорила тебе, Корбет, что не желаю быть всего лишь какой-то парой титек!
Она низко наклонилась к нему; груди так и рвались наружу из желтого купальника. Корбет усмехнулся про себя: вряд ли кто-нибудь назовет эту пару титек «какой-то»!
– Ты сама создала такой имидж в «Шоу Барри Джеймса». Черт побери, Марисса, со стороны казалось, будто ты вот-вот слопаешь этого парня живьем. Прямо перед камерой.
– Однако зрителям понравилось.
– Вот они и рвутся увидеть тебя в такой же роли.
– Это эксплуатация образа.
И почему только актрисы, охотно использующие свое тело, чтобы получить роль, потом первыми поднимают крик, что их эксплуатируют? Корбет решил воздержаться от напоминания, что Ли дала сестре великолепный шанс не стать жертвой типажа, поручив ей роль в «Опасном». Разве Ли виновата, что Марисса явилась на телевидение и бросила в лицо Америке свои роскошные полуголые груди?
– Это комедия, версия известного французского фарса. Ты будешь неподражаема.
Марисса погрызла ноготь и перевела взгляд на то место, куда бросила сценарий.
– Думаешь, публике понравится?
Она вновь подняла глаза, и Корбет поразился: перед ним был трудный подросток, каким он всегда знал Мариссу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124