– Я не криминалист, а бухгалтер. И год рождения не обязана смотреть! Доверенность есть? Есть. И все.– А печать на доверенности вас устроила? – поинтересовался Лосев. – И штамп тоже? Вы посмотрите на них. Все вы, товарищи, посмотрите. Полезно. Ведь липа же, неужели не видно? Невооруженным глазом.Доверенность пошла по рукам.Печать и штамп там были, очевидно, выполнены кустарным способом: буквы кое-где покосились, герб в середине печати вообще не был до конца прорезан, а на штампе, где буквы плясали так же, как и на печати, в названии министерства оказалась даже грамматическая ошибка.– Ой! – воскликнула одна из сотрудниц. – Это просто кошмар, если так вот вглядеться.– Грубая работа, – мрачно объявил мужчина-бухгалтер. – Впору сразу было милицию звать.Все вокруг понуро молчали.– И это не все, – продолжал Лосев. – Отнеслись бы к делу внимательно, заметили бы еще одну странность в этой доверенности.Окружающие снова насторожились. Маргарита Евсеевна, до этого непрестанно прикладывавшая платочек к носу и глазам, замерла, скомкав его в кулачке, и с испугом посмотрела на Лосева.– Откуда эта машина к вам пришла? – спросил Виталий.– А черт ее знает теперь, откуда она пришла, – в сердцах воскликнул мужчина-бухгалтер.– Теперь-то понятно, что черт ее знает, откуда, – усмехнулся Лосев. – Но тогда вы же считали, что она из-под Житомира, так или нет?Он посмотрел на Маргариту Евсеевну, и та, промокнув платочком глаза, тихо ответила, не поднимая головы:– Так…– Ну, вот. А госзнак машины посмотрите какой здесь указан, – Лосев протянул доверенность Маргарите Евсеевне. – Серия какая?– КРУ, – неуверенно произнесла та, взглянув на доверенность в его руке и словно боясь сама к ней прикоснуться.– И что это значит? – спросил Лосев.– Откуда я знаю, что это значит, – плачущим голосом произнесла Маргарита Евсеевна. – Долго вы меня еще будете терзать?– Некоторое время придется, – ответил Виталий. – Так вот. Видите, что получается? Госзнак на машине, которая пришла к вам якобы из Житомирской области, принадлежит Крымской области. Не странно ли?– Я что же, по-вашему, и в этих дурацких номерах должна разбираться? – со злостью и отчаянием воскликнула Маргарита Евсеевна. – Я ничего в этом не понимаю! И не обязана понимать! Не обязана!Она даже стукнула кулачком о свой стол.– Да, – согласился Виталий. – Не обязаны. Но если бы вы обратили внимание хотя бы на все остальное и не выдали бы груз, то, кроме всего прочего, остался бы жив человек и не был бы ранен другой. А это, на мой взгляд, важнее любого груза.– Ну, уж вы слишком, товарищ, – неуверенно подал голос мужчина-бухгалтер. – Как так можно…А Виталию вдруг пришла в голову мысль, которая обожгла его, пришла разгадка всей случившейся драмы у ворот завода. Так он, по крайней мере, сейчас подумал.Ну, конечно! Старик Сиротин посмотрел бумаги при выезде машины с завода, а потом, отойдя к воротам и уже собираясь их распахнуть, заметил ее номер, уловил несоответствие и что-то заподозрил. А те испугались и рванули вперед. Они ошалели от испуга. И старик стоял у них на пути. Но зачем они сбили и девушку? Да просто зверь сидел за рулем, взбесившийся зверь!Виталий ощутил прилив бессильной ярости.– Ладно, – устало произнес он. – Будем их искать.– Да, найди их теперь, – вздохнула одна из женщин.– Ну, кое-что мы все-таки умеем, – ответил Лосев – Подумаем… И еще придем к вам.Ему вдруг показалось, что кончик какой-то ниточки прячется здесь, на этом заводе, какой-то важной ниточки, ведущей, правда, неизвестно куда. Виталий с сомнением посмотрел на заплаканную Маргариту Евсеевну. ГЛАВА IIПрелестная Маргарита Евсеевна На следующий день в кабинете у Цветкова закадычный дружок Лосева, старший инспектор службы БХСС Эдик Албанян, со свойственной ему горячностью заявил:– Это не убийцы, дорогой. Это расхитители социалистической собственности, особо наглые и особо опасные, вот что я тебе скажу.– Для тебя, может, и расхитители, – со злостью возразил Виталий. – А для меня – убийцы.– Но сто пятьдесят тысяч из кармана государства вынули за один час, ты представляешь опасность?!– А человеческая жизнь? И раненая Женя Малышева? Эту опасность ты представляешь? – с неменьшей запальчивостью ответил Лосев.– Это для них осечка, понимаешь, досадный эпизод, а вот похищать народное добро они и дальше будут, главное их занятие это, ты пойми!– «Досадный эпизод»? – насмешливо переспросил Лосев и обернулся к молчавшему Цветкову. – Слыхали, Федор Кузьмич? Эпизод это, видите ли, у них, да еще досадный. Самое тяжкое преступление это! – Снова обернулся он к Албаняну. – Самое! Независимо от того, главное это их занятие или не главное…– Главное! – перебил его Албанян. – В том-то и дело. И пока они еще чего-нибудь не… Ой! Погоди, погоди! – в волнении перебил он уже самого себя. – Мы к ним, понимаешь, одно дело по Москве примерим.– Какое дело? – немедленно заинтересовался Лосев, тут же забыв о возникшем споре.– Хищение пряжи, пять с половиной тонн, из комбината верхнего трикотажа. Тоже, понимаешь, по поддельной доверенности и чужому паспорту. И на машине у них был чужой госномер.– Откуда?– Ивановская область. Этот номер совсем на другой машине стоял, из гаража горисполкома. Год назад пропал.– А доверенность от кого?– Есть такое Ивановское производственно-трикотажное объединение.– Ну, тут все же чище сработано, – заметил Лосев.– И сработано чище, и фигуранты другие, я по приметам вижу. Но почерк! Одна рука, понимаешь. Одна голова!Тут Цветков перестал, наконец, задумчиво крутить очки в руках и перекладывать на столе .карандаши. Он вздохнул и решительно объявил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17