– Словом так, милые мои. Дело это надо вести совместно, я полагаю. Эти субчики и вас и нас сильно интересуют. Вот вам двоим и поручим. Не возражаете? – обратился он к Албаняну. – С руководством, думаю, этот вопрос уладим.– Как можно возражать! – весело откликнулся Эдик. – С таким, понимаете, выдающимся человеком, как товарищ Лосев, совместно работать за честь почту.– У нас все выдающиеся, – озабоченно пробормотал Цветков, берясь за телефон.Он набрал короткий внутренний номер.Полковник Углов одобрил предложение Цветкова.Получив «благословение» начальства, друзья поднялись на пятый этаж и заняли свободный кабинет возле комнаты Албаняна.Эдик принес довольно пухлую папку.– Сейчас, дорогой, будем сравнивать два дела. Вдруг да все «в цвет» окажется. Ну, а ты свою раскрывай, – добавил он, кивнув на тоненькую папку в руках у Лосева и выразительно пошевелив в воздухе пальцами. – Давай товар, не жмись.– Какой тут товар, – вздохнул Лосев. – Слезы пока.Он, раскрыв папку и пробежав глазами первую из бумаг, отложил ее в сторону и сказал:– Давай по порядку. Как возникло дело с пряжей?– Ц-а! – досадливо цокнул языком Эдик. – Самым, понимаешь, неприятным образом возникло. Через четыре месяца после преступления, можешь представить? До того ивановцы и не знали, что банк с их счета снял семьдесят… погоди, – Эдик порылся в бумагах, достал одну и прочел. – Семьдесят четыре тысячи пятьсот сорок семь рублей и, согласно платежному требованию, перечислил на счет Московского комбината. Так что москвичи спокойны, им за пряжу уплачено, а ивановцы тоже молчат, не знают, что с их текущего счета денежки – тю, тю! Через четыре месяца только узнали. Ну, тут уж, сам понимаешь, прибежали к нам. А что через четыре месяца установишь?– Ну, кое-что наскребли? – поинтересовался Лосев.– А как же, – с некоторым даже самодовольством ответил Эдик. – Скажем, приметы этих деятелей получили. Совсем, понимаешь, на твоих не похожи, особенно тот, на кого доверенность была.– Вы ее изъяли?– Непременно. Вот она, фальшивка, – Эдик помахал в воздухе злополучной доверенностью. – Все, как в твоем случае.– Так. Первым делом, – Виталий задумчиво побарабанил пальцами по столу, – давай обе доверенности на почерковедческую экспертизу отправим. Может, одной рукой написана?– Я тебе пока сам скажу, – самоуверенно объявил Эдик. Давай свою.Он положил обе доверенности рядом. Лосев, не утерпев, поднялся со своего места и склонился над плечом Албаняна.– Ото! – почти одновременно воскликнули оба, лишь взглянув на доверенности, и многозначительно переглянулись.– Никакой, понимаешь, экспертизы не надо! – воскликнул с энтузиазмом Албанян. – А?– М-да. Только для порядка, – согласился Виталий. Одна рука писала.Однако это открытие пока мало продвигало расследование, хотя стал ясен опасный масштаб дела и сама преступная группа оказалась куда больше, чем можно было в начале предположить.– Если приезжают разные люди, – сказал Албанян, – значит, должен быть главарь, – и без всякого перехода спросил: – Следователь у тебя из прокуратуры?– А как же? Убийство.– Ясно. Но сейчас давай вдвоем помозгуем. Потом доложим. Пока идет розыск – это наш хлеб.– Хлеб общий, – махнул рукой Виталий. – И не сладкий. Ты мне вот что скажи: как этот отпуск груза оформляется?– По доверенности, ты же видишь?– Это понятно. А разве любое предприятие может такую доверенность оформить? Тут ведь какая-то плановость есть.– Само собой, – кивнул Эдик и, расположившись поудобнее, достал сигарету. – Вот гляди, – он закурил. – Для производства, допустим, кондитерских изделий нужна лимонная кислота, так? И кондитерская фабрика заранее знает, что она является фондодержателем этой кислоты на таком-то заводе, где она производится.И только там фабрика эту кислоту может получить в течение данного года, причем определенное количество тонн. Все, понимаешь, планируется.– Выходит, эти жулики заранее знали, какая в Москве требуется доверенность, от какого предприятия?– Выходит, так.– А откуда они это могли узнать? Кто им мог дать такую информацию? Ведь постороннему человеку ее не дадут, например, в министерстве… какое тут может быть министерство ?– Пищевой промышленности, – подсказал Эдик и добавил: – Ясное дело, никто там этой информации постороннему человеку не даст. Тут свой человек нужен.– Свой или… не свой, но… так, так, так, – задумчиво произнес Лосев и снова спросил. – Ну, а на заводе, производящем эту самую кислоту, знают всех своих фондодержателей?– Само собой, – пожал плечами Албанян и, многозначительно подняв палец, добавил: – И знают, кто и сколько уже выбрал из своего фонда в этом году,– затем подумал и сказал: – Тогда есть еще один возможный источник информации. Сами фондодержатели. Допустим, та же кондитерская фабрика. Достаточно иметь своего человека там в бухгалтерии, чтобы вовремя состряпать доверенность и получить строго фондируемую кислоту.– Да, пожалуй, ты прав. Это третий канал информации, – согласился Лосев.– Но ты, понимаешь, обрати внимание! – возмущенно воскликнул Эдик. – На чем все эти опаснейшие преступления держатся. Исключительно на безответственности, формализме и равнодушии, полнейшем равнодушии!Вот я его спрашиваю, там, в бухгалтерии: «Как вы доверенность читали? Ведь в штампе неверно названо это Ивановское объединение».– Жулики тоже знают, с кем имеют дело, – вставил Виталий.– Точно! – Эдик сделал выразительный жест, словно поймал Виталия на слове. – А этот деятель в бухгалтерии на меня таращится и говорит: «Да кто же штампы по буквам читает? Тем более они всегда слепые». Я говорю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17