Согласно этой фатве , джихадёры вольны делать это всякий раз, когда это приносит пользу «народу ислама». Понятия добра и зла, как мы с вами знаем, зависят от общей культуры (в социально-антропологическом смысле) общества. Но вот вам вопрос: если издевательство над трупами может принести пользу народу, то с какой минимально разумной точки зрения этот народ может считаться хорошим?
Являются ли иракцы исключением? Ни в малейшей степени. Недавняя статья Итамара Маркуса и Барбары Крук, опубликованная во Front Page Magazine , описывает, как «палестинская» пропаганда превратила в героя одного из многих убийц, ждущих в израильской тюрьме, пока их на кого-нибудь или на что-нибудь не обменяют. Ничего уникального в этом случае нет. Мусульманские убийцы не делают различия между солдатами и гражданским населением, между мужчинами и женщинами, между взрослыми и детьми. Наоборот, они предпочитают убивать наших детей, потому что знают, что это — самый простой способ причинить нам максимальную боль. Арабские бакалейщики от Рамаллы в Израиле до Бруклина в Нью-Йорке украшают стены своих лавок плакатами, прославляющими массовых убийц как мучеников и героев. 11 сентября сделало Осаму бин Ладена мусульманским святым при жизни, а сама дата стала единственным (пока) мусульманским праздником в христианском календаре, Днем Злорадства мусульман.
В своей статье «Мусульманские священнослужители как террористы» аналитик по Ближнему Востоку Эммануэль А. Уинстон убедительно описывает роль религиозных лидеров в джихаде. При этом речь идет отнюдь не только об аятоллах и других фигурах, занимающих а исламской номенклатуре ранг Геббельса и выше. Мы знаем, что каждая без исключения мечеть от Рийада в Саудовской Аравии до Форта Ли в Нью-Джерси, каждая без исключения мусульманская организация поддерживает джихад и участвует в его финансировании, в наборе новых солдат и промывании их мозгов. Если кому-то из моих читателей известен опровергающий пример, пожалуйста, дайте нам знать.
Мы привыкли думать, что каждая настоящая религия является религией мира и любви, и религия, насчитывающая миллиард верующих, не может не быть настоящей. Или все-таки может? Даже поверхностное знакомство с Кораном и Хадисами демонстрирует, что ислам — это тщательно разработанная идеология завоевания и порабощения «неверных», т. е. джихада. Тогда почему мы не осуждаем ислам открыто, как любую другую идеологию завоевания и порабощения, например, фашизм и коммунизм?
Значит ли это, что все мусульмане — плохие люди? Конечно, нет. Мусульмане — такие же люди, как мы, и отличаются друг от друга так же, как мы отличаемся от наших соседей и друзей. Вопрос в том, насколько важны для нас индивидуальные различия между мусульманами в разгар войны? Нет, я имею в виду не войну в Ираке, а глобальный, развязанный мусульманами джихад, который еще только набирает силу. Насколько индивидуальные особенности мусульман важнее индивидуальных особенностей немецких солдат во время Второй Мировой войны? Единственное различие, играющее практическую роль для нас, это степень их религиозности, потому что те, кто искренне следует учению бесчеловечного лже-пророка, искренне верят в то, что нас с вами следует либо обратить в свою веру, либо в рабов, либо, если первые два варианта нас почему-либо не устроят, просто убить.
Непросто открыто заявить, что религия, которой следуют миллиард человек, является религией зла. Дело не только в том, что огромная численность мусульман сама по себе опровергает удобненький миф о том, что все люди, в силу своей природы, стремятся к добру. Гораздо хуже то, что, признав, что зло является внутренней сущностью ислама, мы принимаем на себя тяжелую ответственность за исправление этого зла. Но как исправить зло, отравившее столько поколений мусульман? Пример Второй Мировой войны, казалось бы, показывает, как устранить зло, свившее себе гнездо в умах и сердцах народа, не устраняя самого народа. Но Третий Рейх не просуществовал и тринадцати лет, в то время как ислам существует уже больше тринадцати веков.
Время от времени нам кажется, что даже сами мусульмане порой ужасаются при виде монстра, глядящего на них из зеркала. Так, например, недавний захват школы в России вызвал необычную реакцию арабов. Одно из самых первых сообщений об этой реакции появилось 5 сентября в New York Daily News :
Арабские газеты и телевидение полны драматических фотографий детей, убитых и раненых мусульманскими повстанцами, требующими независимости Чечни от России. Комментаторы и священнослужители остро критикуют тех, кто убивает и калечит во имя ислама.
— В чем вина этих детей? Почему они должны страдать в результате вашего конфликта с правительством? — спросил ведущий египетский священнослужитель, великий шейх Мохамед Саид Тантави в своей проповеди в городе Бана, расположенном в 30 милях к северу от Каира.
— Вы прикрываетесь исламом, а это — обман. Те, кто захватывает людей — не мусульмане, а преступники, — сказал Тантави, согласно египетскому Ближне-Восточному Агентству новостей.
Я не собираюсь принимать негодование великого шейха всерьез. Его последняя процитированная фраза подразумевает, что между исламом и преступностью существует некая несовместимость, как будто мусульманин не может быть преступником, а преступник — мусульманином. Даже если вы не согласны со мной в том, что ислам сам по себе, подобно своим идеологическим близнецам, фашизму и коммунизму, является преступлением против человечности, даже если вы не хотите видеть различий между освободительной борьбой и джихадом, вам все-таки придется признать, что свыше 50% заключенных, отбывающих наказание в тюрьмах Франции за насильственные преступления, являются мусульманами, а американские тюрьмы давно превратились в центры по обращению в ислам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60