И, вернее всего, именно у нее на коленях он научился искусно пользоваться им.Миссис Берджесс, без сомнения, высокая, стройная и элегантная женщина. Несмотря на нездоровье, на ней, конечно, струящееся одеяние из атласа и кружев…Мак широко распахнул дверь.— Кое-кто хочет проведать тебя.Уэнди даже заморгала от удивления. В инвалидном кресле сидела маленькая женщина в голубой бархатной пижаме, с тщательно уложенными белыми волосами. Ее тело было слегка перекошено, одно плечо выше другого. Руки с длинными пальцами были сложены на коленях, и Уэнди заметила, что суставы ужасно деформированы. — Мама, это Уэнди.Глаза женщины были такие же, как у Мариссы — и как у Рори. Неудивительно, что у Мака не возникло никаких сомнений, когда он увидел ребенка в первый раз. Но взгляд у миссис Берджесс был какой-то отсутствующий, словно она заранее отстранилась от всего, что может причинить ей боль.Ее глаза надолго остановились на Уэнди.— Я Элинор. Я бы пожала вам руку, но боюсь, мне это не удастся.— Я понимаю, — быстро отозвалась Уэнди. Она слегка, будто перышком, прикоснулась к запястью миссис Берджесс. Кожа у женщины была, словно креп, испещрена множеством мелких морщинок.Элинор перевела взгляд на ребенка в руках Уэнди.— Так, значит, вы вернули нам Аврору.— Ты сможешь взять ее на руки, мама?Очень осторожно Уэнди усадила малышку на колени Элинор, но держала руки на плечике Рори, чтобы та не начала ерзать. Но тщетно — лицо Элинор исказилось от боли.Однако старая женщина не сдалась так легко. Несколько минут она просто смотрела на Рори, а та в ответ — на нее.Не отрывая глаз от Рори, Элинор спросила:— Вы пообедали?— Нет, — ответил Мак. — Мы решили не останавливаться, чтобы не быть застигнутыми бурей.— Позвоните Паркеру и скажите, чтобы он немедленно об этом позаботился.Она не повысила голоса, но ее слова прозвучали как недвусмысленный приказ. Уэнди растерялась — это она Маку приказывает? Но тут послышались легкие шаги в соседней комнате, и сиделка ответила:— Да, мэм.— Не утруждай себя, мама, об этом уже позаботились. — Мак склонился к матери и нежно поцеловал ее в щеку.— Ну что ж, увидимся утром.Уэнди машинально сделала шаг, чтобы взять ребенка.— Нет, — сказала Элинор резко.Уэнди отпрянула, словно ее ударили. В последние несколько минут власть явно перешла в другие руки. По всей видимости, у нее больше не осталось никаких прав на Рори.— Извините, — быстро поправилась Элинор. — Я не хотела вас обидеть. Я только хотела сказать, что моя сиделка уложит ребенка спать, чтобы вы могли спокойно поесть и отдохнуть. Вы, должно быть, очень устали.Уэнди с трудом сглотнула и постаралась ответить вежливо:— Да, конечно. Очень вам признательна.Это действительно было так. Она настолько устала и проголодалась, что была не в силах заниматься с Рори. То, что Элинор Берджесс заметила это, свидетельствовало о ее чуткости. У Уэнди не было никаких оснований испытывать что-либо, кроме благодарности. И все же, когда она провела рукой по кудряшкам Рори и пожелала ей спокойной ночи, она словно сказала «прощай». ГЛАВА ПЯТАЯ Несмотря на угрозу Мака, они все-таки не нагрянули в кухню. Вместо этого Мак повел ее в просторную столовую в задней части дома, где Паркер уже накрывал на две персоны. Мак попридержал стул для Уэнди, затем сел сам рядом с ней.Паркер зажег свечи в центре огромного стола, налил два бокала вина и стал разливать суп.— Миссис Кордоза посылает свои извинения за этот наскоро приготовленный обед, сэр. — Он поставил перед Уэнди суповую тарелку из тонкого фарфора.Она вдохнула деликатный аромат супа, и ей почудилось, что он приготовлен из сливок с омаром. Уэнди вспомнила арахисовое масло на тосте, который она ела в тот вечер, когда к ней пришел Мак. Очевидно, миссис Кордоза и понятия не имеет, что такое по-настоящему наскоро приготовленный обед.Паркер подал суп Маку.— Кстати, сэр, я приказал одному из людей отогнать машину в гараж.— Спасибо. Я совсем забыл о ней. Завтра надо будет ее помыть. — Мак расправил салфетку и взял ложку. — Пока я не увижу ее при дневном свете, я не смогу решить, оставить ли ее.За супом последовал салат, заправленный острым соусом из меда и уксуса, и горячие булочки из муки грубого помола. Паркер незаметно убрал ее пустую тарелку, и только Уэнди собралась сказать, что она уже сыта, как он внес большое блюдо, накрытое крышкой, и спросил:— Кусочек филе, мисс?Она даже не успела ответить, а он уже ловко отрезал несколько кусочков говядины и веером разложил их на фарфоровой тарелке. К этому добавил ложку пассированных овощей и, прихватив тарелку полотенцем, поставил ее перед Уэнди.— Очень горячо, мисс, — предостерег он, поворачиваясь, чтобы приготовить то же самое для Мака.— Когда вы сказали, что мы нагрянем в кухню, я подумала, что вы имеете в виду что-нибудь простенькое, — вполголоса сказала Уэнди. — Сандвичи или что-нибудь такое.Мак улыбнулся.— Миссис Кордоза меня любит. Я умею оценить хорошую кухню.Паркер бросил заключительный взгляд на стол, собрал все лишнее и удалился.Мак потянулся к бутылке вина, стоявшей у его локтя, и снова наполнил бокал Уэнди.Она откусила кусочек филе. Оно было восхитительно — сочное, розовое, с чудесной корочкой по краям. Давно уже она не ела ничего вкуснее.После ухода дворецкого в воздухе возникло напряжение.Уэнди обдумала и отбросила несколько тем для разговора и наконец спросила:— А что с вашей матерью?— Ревматоидный артрит.— О, это ужасно.— Временами да. Ей то становится легче, то хуже. Сейчас у нее как раз обострение. Таким больным противопоказаны стрессы, и после смерти Мариссы улучшений у нее не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43