Теперь я сделала следующий шаг: разоблачила интрижку – то, что Крис, судя по всему, предпочел бы держать в секрете. Вот почему он унес записку Локет, адресованную Тому. Конечно, после смерти Локет нет никаких причин стоять на страже ее личной жизни. Я знала, что поступила правильно, написав статью. Но Крис мог подумать, что я обманула его доверие. Мы очень привязались друг к другу после гибели Тома, и мне это нравилось. Когда Крис узнает, что написано в моей статье, он может разозлиться достаточно сильно, чтобы отшить меня. Вероятно, мне следовало догадаться, что наши профессиональные интересы никогда не придут к согласию.
Хотя у нас было время до восьми, чтобы закончить работу, мы управились к четырем – за исключением ребят из отдела выпуска, которые остались в редакции именно на тот случай, если появится что-то новенькое. Нэш вышел вместе со мной, шумно обсуждая по мобильнику с кем-то из наших пиарщиков детали общения с прессой.
– Отличные новости, – сказал он, убрав телефон, – в семь часов ты появишься на ток-шоу «Сегодня».
– Ток-шоу «Сегодня»? Сегодня?! – воскликнула я, отчаянно борясь со сном.
– Да. Такси приедет за тобой в шесть, поэтому, пожалуй, не ложись. Наши пиарщики говорят, что лучше прибегнуть к стратегии «разделяй и властвуй» – дать эксклюзивное интервью в нескольких местах: на ток-шоу «Сегодня», на Си-эн-эн, на радио… Отдохнешь потом.
Слава Богу, я слишком нервничала, чтобы капризничать; мне уже приходилось выступать и на радио, и на телевидении, и хотя день грядущий мало меня радовал, я полагала, что смогу справиться со своей ролью, не покрываясь холодным потом.
Вернувшись домой, я приняла душ, разыскала в шкафу фиолетовый костюм, который не надевала уже год, и истратила полфлакона геля, укладывая волосы. А потом плюхнулась на кушетку с чашкой чая.
Должно быть, я задремала, поскольку видела сон, и очень неприятный. Там была змея размером с анаконду, которая превратилась в бесконечный поезд, мчавшийся во мраке. Я сидела в почти пустом вагоне, который раскачивался туда-сюда, и меня переполняло беспокойство, потому что я не знала, где должна сойти. Когда меня внезапно разбудил шум, ощущение было такое, будто я всплыла на поверхность со дна озера. Влажной рукой я машинально хлопнула по будильнику, а потом вспомнила, что сижу на кушетке. У меня звонил мобильник. Я нашла телефон, открыла его и увидела на экране номер Криса.
– Крис, это ты? – хрипло спросила я, взглянув на часы. Четверть шестого. – С тобой все в порядке? Я так волновалась.
Я не стала добавлять, что заодно и чувствовала себя виноватой.
– Ты уже слышала? – спросил он.
– Поскольку я пишу об этом в «Базз», вчера ночью, как только мне рассказали, я поехала в парк. Тебе, должно быть, нелегко…
– Меня только что разбудил продюсер и сообщил новость. Я хочу увидеться с тобой, Бейли. Это ужасно. Можно к тебе приехать? Понятно, что сегодня никаких съемок не будет.
– Ты не поверишь, но мне нужно уехать в шесть. Может, встретимся в кафе внизу? Оно работает круглосуточно.
– Отлично, буду через десять минут.
Проглотив залпом стакан сока, я вышла в Сеть и посмотрела, что пишут о Локет. За время сна я не так уж много и пропустила. Полиция обнародовала сообщение, в котором речь шла о том, что Локет проломили голову. И все. Некоторые новостные сайты поместили заявление Харпер, куда более отточенное по сравнению с тем, что она сказала мне. Харпер говорила, что они раздумывают, как поступить с фильмом, но сейчас все их мысли сосредоточены на Алексе Оттсоне и семье Локет. Алекс, как было сказано, уединился у себя дома и не дает никаких комментариев. Наконец я проверила сайт нашего журнала. Люди, потягивая кофе, уже начинали обсуждать мою сенсацию.
Крис сидел в почти пустом кафе, когда я спустилась, и мрачно смотрел в чашку, вытянув ноги в проход. Мне стало больно, когда я поняла, насколько он подавлен. Увидев меня, он поднялся, и мы крепко обнялись. Было так приятно чувствовать, как его руки обхватывают меня. Я побоялась сказать ему, что роман Тома и Локет перестал быть тайной. Я была уверена, что он об этом еще не успел узнать.
– Мне очень хотелось поговорить с тобой вчера вечером, но ты не брал трубку, – сказала я, садясь. – Как же ты узнал обо всем?
– Утром мне позвонил один из продюсеров. Мобильник лежал возле кровати; наверное, я просто не слышал, как ты звонила. Когда я закончил говорить с продюсером, один за другим позвонили три репортера. Бог весть откуда они знают мой телефон. Перед домом прессы не было, но, наверное, это вопрос времени – скоро стервятники начнут слетаться.
О Господи. Теоретически и я принадлежу к стае этих самых стервятников.
– Просто кошмар, – сказала я, гладя его руку.
– Да, мне страшно жаль Локет, – ответил он и положил ладонь поверх моей. – Стыдно признаться, но я так беспокоюсь, что теперь станет с фильмом и со мной.
– Не стыдись, Крис. Твой мир сегодня перевернулся, и ты имеешь полное право волноваться. Нет никаких слухов о том, как дирекция собирается выйти из положения?
– Я уже кое с кем поговорил; если верить сплетням, смерть Локет впишут в сценарий и найдут другую актрису на главную женскую роль.
– В этом есть смысл, – сказала я, заказав себе капуч-чино. – Было бы глупо все бросать, после того как в дело вложили столько денег.
– Да, но и это не исключено. Когда гибнут два актера, людям начинает казаться, что на фильме какое-то пятно. Возможно, дирекция захочет все поскорее свернуть.
– С другой стороны, это может сработать на вас, хоть и неприятно об этом думать. Фильм привлечет нездоровое любопытство.
– Ты сказала, что пишешь статью… ты знаешь, как погибла Локет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90