— Так ты вор?
Ровас от души расхохотался.
— Можно и так сказать. А еще меня можно назвать разбойником, бандитом, контрабандистом, поставщиком черного рынка. Выбирай что хочешь. Я сам предпочитаю называть себя бенефициантом.
— Бенефициантом?
— Да, я пользуюсь бенефициями военного времени. — Ровас показал в улыбке крупные белые зубы. — Война — все равно что поле спелой пшеницы. Нельзя же позволить, чтобы зерно сгнило на корню, — вот я и прибираю его в свои закрома. Как добрый хозяин.
Джек умел отличать истину от словесной мишуры.
— Воровать зерно у других под стать ласке, а никак не доброму хозяину.
Ровас снова засмеялся.
— Ласка, говоришь? Теперь у меня одним именем больше.
Рыжий продолжал уплетать свой завтрак. Джек, несмотря на всю веселость Роваса, улавливал что-то тревожное в его повадке. То и дело он посматривал на дверь, будто ждал кого-то. Дверь и вправду скоро открылась, и вошла женщина — уже в годах, но высокая и красивая лицом. В глазах Роваса мелькнуло разочарование.
— Ну что, не видно ее? — спросил он женщину.
— Нет, — с укором бросила она, комкая ткань своего платья.
— Не надо мне было оставлять ее там.
— А когда ты, скажи на милость, делал что-то как надо?
Джеку почудилось что-то знакомое в выговоре этой женщины. Она говорила не так, как Ровас, а напоминала скорее... Мелли! Точно. У нее речь как у придворной дамы. Слова она произносит так же, как Джек, но интонации выдают благородное происхождение. Как может женщина из Королевств жить во вражеской стране?
— Я упрашивал ее сесть со мной на коня, — сказал Ровас, — но она настояла на том, чтобы я ехал один.
— А солдаты были близко?
— Не так близко, чтобы лошадь не могла унести нас двоих.
Женщина комкала юбку так, что побелели костяшки пальцев.
— Сколько их было?
— К курятнику свернуло двадцать. Шестеро погнались за мной и за парнем. — Ровас, утратив, видимо, аппетит, положил недоеденную ножку на тарелку. — Напоследок я увидел, как она укрылась в зарослях дрока. А мороз стоял жестокий, Магра. Солдаты, может, и не нашли ее, но как бы она не замерзла. — Ровас встал и подошел к огню.
— Думаешь, она способна выкинуть какую-нибудь глупость? — спросила женщина, покосившись на Джека.
— Надеюсь, что нет, — ответил Ровас. — Теперь ее есть кому заменить.
Они обменялись многозначительным взглядом, словно заговорщики. Джеку сделалось не по себе. Ему очень бы хотелось вернуться обратно к Мелли и продолжить свое путешествие.
Женщина по имени Магра, налив себе чашу горячего сбитня, грела об нее руки.
— Так это он убил солдата? — спросила она, пристально глядя на Джека, и даже свечу взяла, чтобы рассмотреть его поближе. Джеку было неловко, но он заставил себя выдержать ее взгляд. — Мне почему-то знакомо твое лицо, мальчик.
Ну вот, начинается, подумал Джек. Он знал по опыту, что за такими словами всегда следуют расспросы о семье. И ему ничуть не хотелось исповедоваться этой надменной, не выдающей своих чувств женщине. Но Ровас спас его, сказав:
— Сядь, Магра. От того, что ты будешь докучать парню, твоя дочь раньше не вернется.
Джек, несмотря на неприязнь, с которой она на него смотрела, пожалел ее: она тревожилась за свою дочь и хотела как-то отвлечься. Тяжело вздохнув, она согнула свою прямую как струна спину, сразу сделавшись старше и меньше ростом, и села у огня на трехногий табурет. Ровас положил свою огромную лапу ей на плечо, но она отстранилась, и рука Роваса повисла в воздухе. Он отошел и облокотился на край очага, а женщина вдруг вскинула руку, словно сожалея о своей резкости. Свеча успела выгореть на целую зарубку, а они так больше и не шелохнулись.
Но тут щеколда входной двери со скрипом поднялась, и в комнату вошла девушка. Нет, не девушка, — молодая женщина, решил Джек, когда она вышла на свет. Ровас и Магра бросились к ней, и Ровас первым заключил ее в медвежьи объятия. Ее фигура сохранила девичью хрупкость, но Джек понял, что она старше его года на три, на четыре. С матерью она поздоровалась более почтительно, чем с Ровасом, но глаза Магры при этом подернулись влагой.
— Я слишком долго просидела у огня, — сказала мать в свое оправдание.
— Что тебя так задержало? — спросил сияющий Ровас.
И все трое несколько принужденно рассмеялись. Джека словно и не было в комнате. Он чувствовал себя посторонним. Эти люди ему чужие, и что ему до их радости? У них-то все хорошо — девушка благополучно вернулась, и они могут жить по-прежнему. А что сталось с Мелли?
— Пришлось переждать ночь, — объяснила девушка, — иначе часовой, оставленный у курятника, мог бы заметить меня.
Так она пряталась где-то рядом с курятником! Все начинало понемногу проясняться. Ровас привез Джека сюда на ее лошади, поэтому ей пришлось скрываться от солдат, а потом она вернулась домой пешком. На языке у Джека вертелось множество вопросов. Зачем он им сдался? Почему они действуют против соотечественников и чего хотят от него? Но самым главным было то, что эта девушка всю ночь просидела около курятника.
— Что случилось с той, которая была в хижине? — выпалил он со злостью, удивившей его самого.
Все посмотрели на него, а Ровас с девушкой обменялись быстрым понимающим взглядом.
— Она погибла, — сказала девушка. — Капитан приказал забить ее дубинками до смерти как соучастницу убийства.
* * *
Меллиандра. Его дочь могла бы сегодня стать королевой. Какую глупость она совершила, сбежав из дому! Она, драгоценный алмаз, ограненный для того, чтобы властвовать, достойное украшение короны. Как давно он ее не видел, как ему недостает ее живого ума и блестящих глаз!
Чувствуя себя старым и сокрушенным, Мейбор запахнулся в плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27