– Да, это похоже на моего брата, – ответил Джерри. И добавил:
– Миссис Редфорд, я хочу пригласить вашу дочь на вечеринку в дом моего брата, если вы, конечно, не против.
– Ну, что ты, Джерри, – ответила мать Тины, – я буду только рада.
– Вот и отлично, – сказал Джерри, – это все же лучше, чем провести целый вечер в обществе доктора Круза.
– Пойдем, Джерри, – сказала молчавшая до сих пор Тина.
Тина и Джерри исчезли в дверях.
– Куда это они? – поинтересовался доктор Круз, появившись в холле.
– В соседнем доме молодежь отмечает день рождения, вот они и решили немного развлечься, – объяснила доктору Крузу миссис Редфорд.
– Это очень некстати, – сказал доктор Круз. – Мне бы не хотелось прерывать лечение из-за какого-то пустяка и вновь отправлять ее в клинику.
– Но ведь вы сами говорили, что для успешного лечения ей нужны положительные эмоции? – возразила мать Тины.
– Да, но не такие, как эти, – пробормотал доктор Круз и стал подыматься вверх по лестнице.
* * *
Звуки тяжелого рока оглушили вошедшую в дом Майкла Тину. Она давно уже не была в таких больших и шумных компаниях, а сейчас, после долгих месяцев, проведенных в клинике доктора Круза, ей показалось, что она попала на другую планету. Один из парней подскочил к ней и потянул на середину гостиной, горячо шепча что-то на ухо.
– Рок-н-ролл, рок-н-ролл, – разобрала, наконец, Тина смысл произносимого.
– Рок-н-ролл – это кайф, рок-н-ролл – это жизнь, – монотонно повторял парень одни и те же слова, пытаясь втянуть Тину в танец.
Но Тина оставалась молчаливым островком в безбрежном море движения и эмоций.
– Раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре, – отсчитывал вслух парень, кружась вокруг Тины.
Наконец, Джерри пробился к ним и повел Тину к компании, сидящей возле стола. И здесь разговор шел о рок-н-ролле.
– Для меня рок – это понятие, которое целиком себя заключает и целиком себя исчерпывает, – говорил высокий, худой юноша в очках, чем-то отдаленно напоминавший Джона Леннона. Может быть, круглыми очками, а может, длинными волосами.
– Это вся жизнь, – продолжал он.
– А Бог? – спросил сидящий на диване Клод.
– Это путь к Богу. Это тот путь, которым я хочу прийти к смерти. Это моя кровь, которая дана для того, чтобы я сделал что-то реальное. У меня ничего другого нет, и я без рока, считай, не существую… Просыпаюсь, и сразу же врубаю маг… И мне по фиг, что вокруг меня, и какое на дворе правительство. Главное, это во мне. Звучит. Длится. Вот и сейчас, слышите этот пульс? Он наполняет нас одним общим целым и объединяет. Это и есть истинный рок, – он действительно чем-то отдаленно напоминал Леннона.
– А для меня жизнь, – продолжила разговор, выплывшая откуда-то с боку Мелиса, – это кино. Фантастическое кино, в котором я живу. Вот и сейчас, когда вы стоите и о ерунде говорите, я балдею, я торчу… Ах! – Мелиса, не договорив, рухнула в кресло, прямо в объятия Клода.
– Привет, Джерри! – хлопнул Джерри по плечу коренастый парень со шрамом на щеке.
– Привет, привет, старая калоша! – ответил Джерри. – Как ты поживаешь?
– Когда как. Поживаю, малыш, – ответил парень со шрамом и добавил, – познакомил бы меня со своей девушкой.
– Тина, – представил Джерри. – А это мой старый школьный товарищ Томас Браун.
– Я рад.
– Я тоже, – искренне ответила Тина.
– Ну?
– Что ну? – спросил Джерри.
На секунду Джерри, Том и Тина замерли, словно в детской игре «замри», а потом принялись дружно смеяться.
Тина немного пришла в себя. Ее лицо, до этого скованное неприятными воспоминаниями, преобразилось. Оно стало нежным и удивительно привлекательным, и Джерри заметил это. Но заметил это не только Джерри, но и Мелиса, которая уже давно «приударяла» за Джерри, хотя пока и безрезультатно. То, что она увидела, толкнуло ее к поступкам, какие бы могли, по ее мнению, возбудить ревность у Джерри. Мелиса обняла Клода и демонстративно поцеловала его взасос.
– Вот это да! – присвистнул от удивления Том. Но Джерри словно этого и не заметил.
– Ну что, потанцуем, – спросил он у Тины.
– Потанцуем, – ответила Тина. Джерри, смеясь, подхватил Тину и закружил по гостиной в некоем подобии вальса.
– Посмотри, какие вокруг удивленные рожи, – шептал он на ухо Тине. – Видишь?
Но Тина молчала, лишь слегка улыбаясь в ответ. Они остановились возле дверей.
– Тебе грустно? – спросил Джерри.
– Да, наверно, – отвечала Тина. – Мне грустно.
– Хочешь, я тебе что-то расскажу? – предложил Джерри.
– Давай, – тихо согласилась Тина.
Они вышли из дома и сели на ступеньки. Дом был залит светом, а напротив в лесу, словно перед прыжком, замерла тишина.
– Есть у Толкиена одно совершенно потрясающее место, – начал свой рассказ Джерри, – от которого, когда я вспоминаю, у меня мурашки идут по коже. Парень в Англии еще до средних веков, может быть, четвертый, восьмой, десятый – те времена. А может быть, даже раньше, не знаю. В общем, он знал: что-то такое существует. И его все время тащило туда, на Запад, куда они все уплыли. Люди остались здесь, а они-то все уплыли. Туда. И вот он долго тащится, тащится, хочет туда доплыть. И, в конце концов, получается так, что он собирает народ и плывет. И, проплыв сквозь все туманные места, а они в тумане в диком каком-то плывут, и вечер, то есть, уже ночь, и они видят вдалеке-вдалеке огни. Но тут мне уже не хватает слов, потому что я понимаю, что они видят, я понимаю, как это действует. Когда у людей волосы дыбом встают, когда мурашки идут по коже, по хребту. Но то, что он доплыл, уже неважно. Важен факт вот этого проникновения, то, что они увидели огни…
Джерри на мгновение замолчал, а потом продолжил свой рассказ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59