Но если вы обратитесь к ней через столь в последнее время свободную, что даже мы не всегда можем ее контролировать, нашу прессу, дело-то все равно кончится либо прокуратурою, либо выше именованным комитетом.
– Никому я не помогу! – заполнила Алина паузу со всем возможным презрением в голосе.
– Вот и мне так в последний раз показалось, – согласился Шухрат Ибрагимович.
– И вероятно, Ниночке? – поспешила поинтересоваться Алина.
– Это уж я не в курсе, – улыбнулся гость. – А мне лично, повторяю, так показалось и очень понравилось.
– Даже понравилось?
– А вы как думали? Мы тоже, так сказать, умеем ценить. Может быть, даже и в особенности умеем. Ну расследование-то мы провели своими средствами. Параллельно с вами. Как только поняли, что не поможете, сразу же и начали проводить. И знаете, что выяснили? Что нашего директора застрелил капитан Мазепа. Ну из «Трембиты». Не делайте больших глаз, у вас плохо получается. Слишком вы девушка по натуре искренняя, редкая для нашего фальшивого времени. – И как бы а скобках добавил: – Комплимент.
– Спасибо, – отозвалась Алина.
– Но застрелил, – продолжал Шухрат Ибрагимович, – совершенно, на наш взгляд, справедливо. То есть даже повышенно справедливо: за такое же преступление директор сам, собственноручно наказал своего бармена точно таким же образом. То есть внутренне, так сказать, собственную гибель утвердил, одобрил, резолюцию в уголке наложил. Вы извините, до смешного люблю сладкое, – и гость-хозяин отправил в рот очередной сладкий кусок.
– Так все-таки бармена убил директор?
– Али-и-ина Евгеньевна, – неразборчиво, из-за за бившего весь артикуляционный аппарат сладкого месива, но явно укоризненно пропел Шухрат Ибрагимович и округлил глаза. – А вы что, сомневались? Хороша невеста: так скверно думать о собственном возлюбленном. – Шухрат Ибрагимович проглотил наконец содержимое рта, запил мелкими, громкими глоточками и пояснил: – Бармен не перевел причитающиеся директору бабки. Зажал. Замылил…
– Вы вот сказали, – перебила Алина, – за такое же преступление.
– Сказал, – согласился Шухрат Ибрагимович.
– То есть, по-вашему, на сей раз директор не перевел бабки, – интонационно выделила Алина словцо, – Богдану?
– Не по-моему, а так оно и было. Бедная Алина Евгеньевна! – сокрушился гость. – Может, тортику?
– Директор Богдану?
– Ну разумеется. Он обещал ему десять тысяч.
– Сколько-сколько? – переспросила Алина с сильным и даже отчасти ироническим недоверием.
– Полагаете, Алина Евгеньевна, что из-за такой мелочи Мазепа не стал бы марать рук? Ну это как для кого. Для нас это, может, и впрямь мелочь, а для капитана Мазепы… Да возможно, и для вас. Долларов, долларов!
– Долларов? – изумилась Алина.
– Разумеется. Кому ж сейчас нужны деревянные? Обещал открыть счет в Швейцарии. Мало что обещал – соврал, что уже открыл.
– Во-он в чем дело, – протянула Алина, вспомнив капитанову веселую фразу на вечеринке у Ивана, когда тот демонстрировал на экране слайд с изображением здания Объединенного швейцарского банка. – Тот самый, в котором у меня нету ни франка?..
– Именно в этом дело, Алина Евгеньевна, именно в этом.
– Не-ве-ро-ят-но! – выдохнула Алина.
– Да что ж тут невероятного? – кажется, даже разволновался Шухрат Ибрагимович. – Что невероятного? Невероятно, что существует еще справедливость? А вы знаете: в любом обществе должны быть структуры, в которых справедливость существует. Несмотря ни на что! Называйте эти структуры, как вам заблагорассудится, хоть мафиями, суть не в названиях. А ведь и любое государство, заметим в скобочках, всегда не что иное, как мафия, только порою из-за его величины ему приходится структурироваться глубже. И если оно, государство, не может обеспечить справедливость в каждом отдельном частном случае…
– Постойте-постойте! – снова перебила Алина. – А… за что Богдану должны были заплатить?
– Как то есть за что? За то, что он дал возможность директору выйти сухим из воды. В случае с убийством бармена. Мазепа с директором, оказывается, друзья юности были. Ну вот столковались по-приятельски.
– А покушения… покушения были?
– На кого?
– Как на кого? На Мазепу, конечно.
– Вы так говорите, Алина Евгеньевна, будто ни на кого другого и покушаться нельзя, – обиделся Шухрат Ибрагимович.
– Так были или нет?
– Ну одно, во всяком случае, зарегистрировано. А были ли… Право слово, Алина Евгеньевна, вы меня разочаровываете. Я, честно говоря, такого количества вопросов от вас не ожидал. Ну разве детали какие-нибудь, думал, захотите для себя прояснить, мелочи… Уверен, были. Вы давно уж догадались. Обо всем. Это, наверное, потому, знаете, что комплексую в отношении журналистики… Литературы с большой буквы. Вот и считаю: раз журналистка хорошая, так и все остальное должна делать на том же уровне. А это претензии, разумеется, непомерные. Несправедливые. Так что беру свои слова назад. Не все, конечно, только обидные. Извиняюсь, как говорится.
– А «зауэр» Мазепа просто обнаружил и изъял, – как бы сама себе отвечая, негромко пробормотала Алина.
– Зажилил, – поправил Шухрат Ибрагимович, прожевывая очередной кусок торта. – Заныкал. Зажал.
– Ну и… – после долгой паузы, которою Шухрат Ибрагимович с удовольствием воспользовался, чтоб налакомиться едва ли не вдоволь, протянула Алина.
– Что ну и? – спросил он
– Зачем вы мне все это рассказали?
– А-а, Господи! Действительно, совсем позабыл. Заболтался. Вы обаятельны. Торт великолепен. Теневой торт. Мафиозный. Вот л позабыл. А заглянул я к вам, кроме, разумеется, заботы о вашем здоровье, в сущности, по пустяку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28