В чем причина?
Лесь не знал причины.
- Кто рано встает, тому Бог подает, - нашелся он. Это были слова бабушки, к которой он летом ездил в Белокаменку.
- Ну, тогда иди к столу. Бог подает тебе кашу... А может, ты наконец решил сделать зарядку?
Лесь проворно устроился за столом.
- Видишь, я уже умылся, а после умывания какая зарядка...
- По-моему, ты лентяй.
- Ну и пусть... А зато я послушно ем манную кашу. Все ее ненавидят, а я - без всякого отвращения.
- Ты ешь варенье с примесью манной каши... - Мама отодвинула трехлитровую темно-красную банку. - Ну вот, закапал себя, чучело! Не забудь смыть, а то рубашка прилипнет.
- Непременно... - Лесь мизинцем снял с ребристой, кофейного цвета груди вишневую каплю. Облизал палец. - Ой, мама, а рубашку-то сегодня надо белую! И белые носочки. Потому что сегодня к нам в класс какие-то гости придут! На четвертый урок.
- Воображаю, на что будут похожи ваши рубашки к этому уроку...
- Нет, мы обещали Оксане Тарасовне сохранить на весь день парадную внешность... Оксана Тарасовна еще говорила, что хорошо бы черные галстучки; Такие... - Лесь провел рукой по груди вниз, - или такие, бабочкой, - и он чиркнул пальцами у ямки под горлом. - Но все мальчишки сказали, что это уж фигушки.
- Ну и напрасно. Могли хотя бы час или два выглядеть как приличные люди.
Лесь задумчиво поскреб подбородок.
- Думаешь, черная бабочка была бы мне к лицу?
- По крайней мере вреда. не принесла бы... А вот очки точно были бы к лицу. А главное - полезны.
Лесь затуманился.
- Чего теперь говорить, раз кокнулись... Да у меня уже все выправилось!
- Не знаю, все ли. И надо ведь закрепить... Ты ужасно легкомысленный, Лесь.
- Нет, я не ужасно. В меру... Спасибо! - Он выбрался из-за стола. У рукомойника смыл с груди и подбородка следы варенья. И через минуту, уже в белой рубашке, надевал ранец. Потом умело закатал до локтей рукава.
- Надень-ка другие штаны. Эти мятые и все в пыли.
- Ну и пусть. Зато у них карманы удобные.
- Чтобы складывать все, что отыщешь на свалках.
- Ну, естественно, - согласился Лесь. - Мама, скажи Це-це, чтобы ничего не трогала у меня на столе...
- Лось! Ты опять? Почему ты так называешь свою... почти родную тетю?!
- А как ее называть? Полное имя говорить - язык вывихнешь. А "тетя Цеца" - вообще смешно, такого имени даже и не бывает. И она не тетя, а дама...
- Лесь, ты дождешься...
- А что я сказал? - Лесь изобразил вежливое недоумение.
- Она - наше спасение. Я целый день на работе, дяди Симы неделями нет дома, а она... Смотри, сегодня ни свет ни заря уже отправилась на рынок.
- Вот и хорошо. А меня пусть не воспитывает... Каждый раз, как приду, она будто случайно мне поясницу щупает - не сырые ли плавки. "Лесик, ты опять купался без спросу? Я умру от беспокойства... "
- Потому что волнуется за тебя. Она тебя любит... И ты должен ее любить, раз вы с дядей Симой такие друзья. Она же его родная сестра!
- Ну, я и люблю... официально. - Лесь хитро сложил рот "восьмеркой": один край нижней губы - вверх, другой - вниз, и верхняя губа - так же. А имущество мое пусть она не трогает. У меня все разложено как надо, а она...
- Да она и не входит к тебе в комнату. Потому что отчаянно боится твоего желтого зверя.
Лесь растянул губы в улыбке:
- Вот и славно... Мам, а когда дядя Сима приедет?
- Не знаю, он обещал позвонить мне на почту... Зачем ты толкаешь носки в карманы? Не смей!
Но Лесь затолкал. Взял сандалии и похлопал их друг о дружку.
- Ну что ты за чудо-юдо непутевое, - жалобно сказала мама. - Почему до школы надо топать босиком?
- Берегу сандалеты. На одной уже подошва отстает.
- У тебя же есть почти новые кеды.
- А сандалии должны дожить до двадцать первого числа!
- Ты весь оброс приметами, как неграмотная бабка.
- Вовсе не как бабка! У меня к приметам научный подход... Ну, я пошел!
- А почему ты сегодня так рано?
- С Витькой поиграю подольше... Лесь крутанулся на босой пятке, глянул на повернутый к солнцу отражатель и скрылся за калиткой.
Тропинка, что вела от калитки вниз, к Шлюпочному проезду, была похожа на пологую лесенку. Прыгала по отшлифованным подошвами камням.
На последней "ступеньке" Лесь через левое плечо оглянулся на дом приземистый, причудливый, как бы составленный из нескольких белых кубов, с окнами разной величины. Потом Лесь сбежал на ракушечный тротуар, уронил сандалии, сделал из кулаков "бинокль" и оглядел окрестности.
Это было его пространство, его земля, его мир...
Место, где стоял дом Леся, называлось Французская слободка. Давным-давно, во времена Первой осады, здесь располагался военный лагерь французов. На склонах балки, среди осыпей, до сих пор попадаются иногда иностранные пуговицы со скрещенными сигнальными рожками, с якорями ненашей формы и выпуклыми номерами полков и дивизий.
Белые улицы слободки тянулись по склону вдоль Древней балки, а крутые переулки-лестницы пересекали их.
Справа, на востоке, слободка примыкала к новому району с многоэтажными корпусами (солнце между ними светило уже горячее, без малиновых оттенков). Слева балка плавно переходила в просторные каменистые пустыри, на которых лежал Заповедник - остатки ужасно странного греческого города, где велись теперь раскопки. Среди заросших фундаментов и рассыпавшихся крепостных стен торчали одинокие мраморные колонны. Они были похожи издалека на воткнутые в серую траву сигареты.
За пространством Заповедника лежало очень синее море.
Раньше на западе был виден невысокий Казачий мыс, а на нем решетчатая башенка с зеленым маячным фонарем. Это нижний знак Казачьего створа. (Верхний знак стоял высоко и далеко, на пологой верхушке горы Артура.
1 2 3 4 5 6 7