Эстер Хеторн попросила меня заместить ее в школе на летний семестр. Она плохо себя чувствует, хочет отдохнуть и подлечиться. Знаешь, я даже рада уехать из Эвонли. Я начинаю чувствовать себя здесь совсем чужой. За эти два года все дети выросли, и рядом со своими бывшими учениками я кажусь себе старухой.
Энн вздохнула. Как бы ей хотелось вернуться в те славные денечки, когда жизнь виделась ей через розовую дымку надежд и иллюзий! Куда они подевались?
— «Жизнь катится по кругу», — рассеянно отозвался Джильберт. «О Кристине вспомнил, что ли?» — подумала Энн. Нет, без Дианы в Эвонли будет очень одиноко.

Глава двадцать седьмая
ПИСЬМО ЭНН ФИЛИППЕ


«Дорогая Фил! Хочу тебе сообщить, что опять учительствую — в Велли-роуд, а комнату снимаю в деревушке Вейсайд у мисс Джанет Смит. Джанет очень славная и симпатичная на вид женщина: довольно высокая, плотная, но фигурка у нее складная, и она явно не расположена к тучности. У нее мягкие русые волосы, которые она укладывает в пучок, милое лицо с розовыми щеками и большие добрые глаза, голубые как незабудки. Кроме того, она замечательно готовит и закармливает меня вкусными вещами, совсем не заботясь о том, вредны ли они для пищеварения.
Вейсайд — очень милое местечко. Наш дом стоит в ложбинке недалеко от дороги. Между домом и дорогой — сад, где растут яблони и много цветов. Дорожка к калитке обложена ракушками, крыльцо увито диким виноградом, а крыша покрыта мхом. Комнатка моя невелика — собственно, в ней помещается только кровать. В головах кровати на стене висит портрет Робби Бернса, стоящего у могилы своей любимой под огромной плакучей ивой. У Робби такое мрачное лицо, что мне снятся очень грустные сны. В первую ночь, например, мне приснилось, что я разучилась смеяться.
Гостиная тоже небольшая, но приятная. Единственное окно затенено большой ивой, и общее впечатление — зеленоватого полумрака, как в подводном гроте.
Мне в доме все нравится, чем я сразу завоевала любовь Джанет. А Эстер она терпеть не могла, ибо та говорила, что совсем не допускать в дом солнца — негигиенично, и отказывалась спать на перине. Я же обожаю перины: чем они пушистее и негигиеничнее, тем больше я их обожаю. Джанет говорит, что не нарадуется на мой аппетит: она боялась, что я окажусь похожей на Эстер, которая на завтрак ела только фрукты, запивая их горячей водой, и пыталась убедить Джанет перестать готовить жареное и печеное. Эстер вообще-то душка, но у нее есть склонность к причудам. Это от недостатка воображения. Кроме того, по-моему, у нее и в самом деле не все в порядке с пищеварением.
Джанет сказала, что я могу принимать молодых людей в гостиной. Каких молодых людей? Я пока не видела здесь ни одного молодого человека, кроме работника наших соседей Сэма Толливера — долговязого патлатого парня. Как-то вечером он целый час сидел на заборе сада, глядя, как мы с Джанет вышиваем. За все это время он заговорил только один раз: „Хотите мятную лепешку, мисс? Очень помогает от простуды“.
Но мне, видимо, на роду написано быть замешанной в романы пожилых людей. Мистер и миссис Ирвинг утверждают, что обязаны своим счастьем мне. Так вот, здесь тоже на моих глазах разворачивается роман, но я пока остаюсь в роли пассивного наблюдателя. Я тебе расскажу, чем все кончится, когда мы опять соберемся в Редмонде».


Глава двадцать восьмая
ЧАЕПИТИЕ У МИССИС ДУГЛАС

В первый же четверг после приезда Энн в Велли-роуд Джанет пригласила ее с собой на молитвенное собрание. Энн с удивлением смотрела, как Джанет, собираясь на собрание, надевает бледно-голубое муслиновое платье с блестками и бесконечным количеством оборочек и шляпку из белой соломки с тремя страусовыми перьями. Но довольно скоро Энн узнала причину такого наряда — она была стара как мир.
На молитвенные собрания в Велли-роуд приходили в основном женщины. Всего присутствовали тридцать две женщины, два подростка и один мужчина. Энн с интересом разглядывала этого единственного, если не считать пастора, представителя мужского пола. Он не отличался ни молодостью, ни красотой, сильно сутулился и прятал свои длинные ноги под стул, чтобы никому не мешать. У него были большие трудовые ладони, волосы нуждались в стрижке, а усы давно бы следовало подровнять. Но все же Энн понравилось его лицо: в нем были и доброта, и честность, и нежность. Терпеливый взгляд говорил о том, что этому человеку приходилось много страдать и он переносил эти страдания с мужеством и стойкостью. Можно было предположить, что, если понадобится, он взойдет на костер, но будет сохранять на лице приятное выражение до тех пор, пока пламя не заставит его корчиться от боли.
Когда собрание закончилось, мужчина подошел к Джанет и спросил:
— Можно проводить тебя до дому, Джанет?
Та взяла его под руку — «с таким застенчивым видом, словно ей шестнадцать лет и молодой человек впервые предложил ее проводить», — рассказывала Энн впоследствии своим подругам в Домике Патти.
— Мисс Ширли, позвольте представить вам мистера Дугласа, — официальным тоном сказала Джанет.
Мистер Дуглас кивнул:
— Я глядел на вас, мисс, и думал, какая вы славная девочка.
Энн вряд ли стерпела бы подобные слова от кого-нибудь другого, но мистер Дуглас произнес их таким ласковым тоном, что она восприняла их как искренний и очень лестный комплимент. Она дружески улыбнулась мистеру Дугласу. Затем они отправились домой — Джанет со своим кавалером впереди, а Энн чуть-чуть сзади.
Значит, у Джанет есть поклонник! Энн была в восторге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60