- Либо здесь, либо там. Вы наверняка достаточно побывали на трибунах,
- она остановилась у висевшего на стене ящика, где в разных
отделениях-ячейках лежали подковы, персональные для каждой лошади.
Тоненькие точеные подковы, согнуть такую, пожалуй, сумеет любой мужчина.
Нина придирчиво оглядывала какую-то пару, Лева подошел и спросил:
- Простите, Нина, почему вы считаете для себя возможным разговаривать
со мной в подобном тоне?
Нина резко повернулась, тряхнула влажными волосами, нахмурилась.
Гуров смотрел сверху вниз, смотрел твердо, он знал, что, если сейчас
проиграет, его выставят с конюшни. Ведь ей легко и просто зайти в дирекцию
и попросить перевести писателя в другое тренотделение. Гуров чувствовал:
чаша весов колеблется, сейчас Нина ответит, ответ станет окончательным.
- Нехорошо, - добавил Лева, и его чаша перетянула.
"Нехорошо". Лева любил это слово, часто им пользовался. Простое,
мягкое, оно, никого не обижая, касалось чего-то сокровенного, возвращало в
детство. Лева часто наблюдал, как люди, не реагировавшие ни на какие
слова, услышав, что поступают нехорошо, вспыхивали, смущались, пытались
объяснить, что жизнь штука сложная, затем понимали, что прячутся за слова.
Нехорошо.
- Писатель. Психолог, - Нина наклонилась к подковам, вновь
выпрямилась, подняла голову. Она доставала Леве лишь до плеча. - Я вас
очень прошу: в тот день, когда вы работаете на конюшне, не ходите на
трибуны. Хорошо? Выберите для этого, пожалуйста, другой день.
- Постараюсь, - уклончиво ответил Гуров, заговорщицки глядя на руки
наездницы, которые перебирали подковы Лева вспомнил, как она держала
лошадь. Натянутые вожжи, натянутые вожжи - и так день за днем, день за
днем. Какая же сила должна развиться в руках у молодой женщины? Как ловко
она держит подкову, а ведь она лишь в передней части округлая, а концы у
подковы острые. Лева вспомнил строчки из заключения экспертизы: "Удар
нанесен острым металлическим предметом. Удар был очень сильным, и
маловероятно, что его могла нанести женщина".
- Смотря какая женщина, как вы считаете, Нина Петровна? - неожиданно
спросил Гуров.
- Вы о чем? - Нина все возилась с подковами, и Гуров незаметно взял
одну из подков, сунул в карман.
- Не понимаю, о чем вы? - Нина бросила подковы, отложив свои заботы,
смотрела на Леву, ждала ответа.
- Вы очень меняетесь, когда снимаете свою рабочую форму. - Лева был
уверен протяни он руку, тотчас получит полновесную затрещину. Он стоял не
двигаясь, как это делает каждый, входя в чужой сад, где к нему подбегает
здоровенная овчарка.
Нина немного оттаяла и с сарказмом спросила:
- Начнете ухаживать?
- Обязательно, как я могу устоять? - чистосердечно ответил Лева.
- Ну, ну! - Нина рассмеялась, направилась к выходу. - Я люблю розы,
только обязательно на длинном стебле, шашлыки и кататься на такси.
- Запомнил, - ответил Лева. - Вас подвезти?
- Спасибо, - ответила Нина, направляясь к ожидавшим ее подругам.
Гуров остался у конюшни, хотел было туда вернуться, но ему преградил
дорогу седой старик с ведрами в руках. Старика этого Гуров раньше никогда
не видел на конюшне.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Кирилл Петрович оказался фотокорреспондентом журнала. В прошлом году
он делал фоторепортаж с ипподрома. Стало ясно, откуда Александр
Александрович его знает. Лева составил список всех сотрудников журнала,
выучил имена, отчества и фамилии, как дети учат иностранные слова. Была
суббота, познакомиться с сотрудниками было невозможно. Заучив имена,
отчества, фамилии и должности сотрудников редакции, Лева спрятал список и
вытащил из сейфа справки, рапорта - в общем, все материалы, которые
раздобыли братья Птицыны, изучая личную жизнь покойного наездника Бориса
Алексеевича Логинова.
Некоторые полагают, что сотрудники уголовного розыска с удовольствием
работают без выходных. Это несколько не соответствует действительности. В
субботу и воскресенье люди идут на работу лишь в случае необходимости,
причем крайне неохотно.
Однако бега состоятся в воскресенье. Следует подготовиться, поэтому
Лева в субботу загорал в кабинете, а не на пляже.
Материал на Логинова не представлял ни малейшего оперативного
интереса. Воевал, два ордена, четыре медали, затем двадцать семь лет
работал на ипподроме. Тридцать восемь различных наград и семь выговоров,
последние три за появление на работе в нетрезвом виде.
Жил Логинов в маленькой двухкомнатной скромно обставленной квартире,
жильцами дома характеризовался как исключительно скромный, порядочный
человек. Бывало, у него занимали, реже он занимал деньги, суммы все
незначительные - десять, двадцать рублей. После смерти жены жил одиноко,
изредка сестра зайдет. Порой Логинов не приходил ночевать - болел ночной
конюх, и старый наездник дежурил за него.
Все материалы аккуратно подшиты и пронумерованы, сверху приложена
записка: "Левушка, ты на правильном пути. Ты кузнец нашего общего счастья,
честь, знамя, светоч группы. Долгих лет жизни и удачи. Твои верные
подданные братья Птичкины. P.S. Лева, это хорошо или нехорошо?"
Издеваются, черти. На песочке сейчас нежатся. Нет, скорее свою
любимую клубнику на даче собрали, сидят в качалках, выбирают из блюдечка
сначала какие похуже, самые сочные оставляют под конец. Хорошо.
"Кузнец и светоч" отложил бумаги, повертел в руке подкову, которую
взял вчера на конюшне.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11