Кивнув, тёмная вэйта молча схватила Ханаса за руку и они ушли. Эйсет внимательно оглядела меня от рогов до кончика хвоста.
– У нас есть время, – сказала она спокойно. – Найдём место поудобнее, где ты сможешь рассказать о себе. Я покачала головой.
– Не сейчас. Вначале обеспечим кораблю безопасность.
– Одно другому не мешает, – улыбнулась ящерица. – Идём. Так мы и сделали.
***
Следующие два дня я не люблю вспоминать. Мне приходилось работать не покладая хвоста, и это не шутка – хвостом я оттаскивала неподвижных людей в аварийную секцию. Хотя люди ещё ничего, вот пардов мы с вэйтарами тащили все вместе…
В кормовой части корабля Такх и Кийис нашли четыре аварийных катера, в каждом из которых имелось ровно пятьдесят круглых железных гробов под названием «камеры полной лучевой защиты». Такх и Кийис были целительницы; пока я перетаскивала людей со всего корабля к катерам, они ходили следом и хором объясняли, что такие камеры есть на любом корабле, и их всегда должно быть больше, чем имеется членов экипажа. Я молчала, размышляя, как мы станем размещать в двух сотнях камер двести шестьдесят два тела.
Несмотря на все попытки, привести в чувство не удалось никого. Даже Тошиба ни на что не реагировал, хотя Такх и Кийис по моей просьбе отнесли его в медпункт и перепробовали там все лекарства, имевшиеся у людей.
Когда я перетащила к катерам землян и пардов, начался второй этап мучений. Теперь мне приходилось раздевать людей догола и по двое заталкивать в одноместные камеры, причём обязательно женщину и мужчину вместе – каждая камера имела два комплекта принадлежностей для разных полов, и только так можно было заставить её работать с двумя людьми разом. Галину и Джона я устроила вместе.
Потом подходили Такх и Кийис, надевали людям маски и широкие браслеты с прозрачными трубками, вставляли между ног толстые резиновые рукава, закрывали стальную крышку камеры и крутили ручки на пульте управления, имевшемся возле каждого железного гроба. Гора одежды в коридоре непрерывно росла.
Когда все земляне были уложены в камеры, настала очередь пардов. Их мы укладывали по одному, только они всё равно едва помещались, особенно тигры. С женщинами пардов на этом все проблемы кончились, но у мужчин было другое строение тела, и рукава, что одевались людям между ног, им просто не подходили. Такх и Кийис долго совещались, и наконец придумали крепить рукав широкой липкой лентой, которую мне пришлось искать по всему кораблю. В общем, скучать не давали…
Пока мы занимались спасением экипажа, остальные ящерицы исследовали корабль. На исходе второго дня – я говорю «дня» только по привычке, время можно было узнать лишь по часам – на лифте приехала Эйсет и сказала, что в левом борту кормовой секции есть большая пробоина. Путь к шлюзовым камерам был перекрыт.
– Вы узнали, куда летит корабль? – спросила я. Вэйта покачала головой.
– Мы не можем отыскать ни одного знакомого созвездия. Корабль движется с небольшой скоростью, район здесь довольно богат звёздами. Ближайщая к нам – небольшая жёлтая, имеет девять планет, как минимум четыре из которых могут оказаться пригодны для жизни. Нинсекоу сейчас изучает управление, чтобы направить корабль к этой звезде.
– А как успехи Меликтеи? – я устало вздохнула. За минувшие два дня мы с целительницами нашли в грузовой секции склад припасов и не были голодны, но работа пожирала силы не хуже активной тренировки.
– Ноль, – коротко ответила Эйсет. – Нас забросило куда-то очень далеко. Она уселась на кучу одежды и опустила голову.
– Мы никогда не вернёмся домой.
Ну вот, а ещё капитан спасательного корабля… Расправив крыло, я притянула к себе вэйту и ободрительно улыбнулась. Ящерица была холодная и гладкая.
– Не вешай хвост, всё будет хорошо…
– Не будет, – мрачно возразила Эйсет. – Мы затеряны в космосе. Корабли, с которыми это случилось, обычно организуют новую колонию на ближайщей пригодной планете. Возвращаются единицы, их считают сказочно счастливыми. Она обвела рукой железную стену коридора.
– По сравнению с космосом, любой океан на любой планете – мелкая лужа. Заблудиться в космосе слишком легко. И слишком трудно затем отыскать дорогу домой.
– Зачем же вы летаете в космос? – спросила я. Ящерица опустила внешние веки и долго молчала.
– Мы не можем иначе, – ответила она наконец. – Аксехент, космос, притягивает нас. Ты делаешь лишь первые шаги в Аксехент, Хаятэ. Ты просто не знаешь, сколь прекрасен и грозен он может быть. Эйсет снова открыла глаза и обернулась ко мне:
– Хочешь, прочту поэму о космосе? Она называется «Нираг'аг, первый из унанле». Меньше всего на свете я хотела слышать её стихи, но откажусь – обидится…
– Конечно, хочу! Ящерица вздохнула.
– Тогда слушай, – она даже привстала от волнения.
…Вот моя песня, Чьи слова пролетели сквозь бездну веков, Подобно бессмертным звёздам освещая истину, Насколько наш разум способен её постичь. Это песня о времени, когда Алакас был так юн, Что в лесах Запада ещё жил ненитеск, А в морях Севера плавал энтисенат. В то время содрогнулся мир и возникли унанле, Похожие на кометы, лишённые хвостов, Что несут свет без тепла, Там, за солнцем.
Первым унанле был Нираг'аг, рождённый в воде, Он хромал при ходьбе и поэтому мечтал летать, Глупый и смешной Нираг'аг, тогда ещё не унанле, Он первым пришёл в город Звёзд. Его спросили зачем он пришёл, Нираг'аг сказал правду. Тогда над ним стали смеяться, но он не уходил, Стоял на земле и смотрел, как над ним смеются те, Кто потом стал преклоняться перед унанле, Что летают в месте, где нет тепла, Там, за солнцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139