Они владели искусством звукоподражания и, безусловно, могли бы научиться говорить, если бы такой способ обмена мыслями не представлялся им донельзя нелепым и долгим. И, наконец, они были очень привязчивы и чувствительны к ласке. Блейд получал массу удовольствия, общаясь со своим мохнатым приятелем.
Однажды утром, пробудившись после сеанса слияния со второй половинкой своего "я", он понял, что должен сделать. После ухода Сариномы и перед тем, как он стряхнет с себя стареющую плоть, надо покончить с последним долгом. Ведь у него, кроме темнокудрой подруги, были еще два спутника, бессловесный Тарн и пушистый маленький вампирчик, которых он должен — просто обязан! — как-то переправить к самому себе в Тагру.
Тарот был могуч и быстр, а Дракула — памятлив, осторожен и умен; вместе они составляли превосходную команду. Если Тарн будет бежать, а Дракула — направлять, и если они не собьются с юго-западного направления, то рано или поздно доберутся до гор Селгов, до Двенадцати Домов Хайры, до друга Ильтара… Ильтар найдет способ, как отослать их домой!
Обдумав этот вариант, Блейд начал вести долгие мысленные беседы с Дракулой, объясняя ему путь к Батре, Ильтарову городищу, толкуя о смысле послания, пергаментного свиточка, который будет лежать в сумке. Он снова и снова внушал ата, что тот должен распластаться, слиться с черной гривой тарота, пока люди не окажутся совсем рядом; затем встать и протянуть им послание с именем Ильтара. По крайней мере, это их удивит, и они не пустят в ход свои арбалеты! За Тарна он не боялся; ни один хайрит не пустил бы стрелу в такого изумительного скакуна.
Бедный Дракула долго не мог взять в толк, почему он должен покидать хозяина. Блейд пытался растолковать ему, что собирается магическим образом омолодиться, и этот процесс приведет к перемещению в пространстве: из северных лесов он перенесется в роскошный замок на юге. Дракула весьма приветствовал идею перебраться на юг, ибо, кроме хозяйской крови, обожал фрукты. Ему понравились и виды родового гнезда бар Ригонов, с очаровательным парком и бассейном, и молодой Аррах, и златовласая Лидор, и все остальное, что он сумел раскопать в памяти хозяина; но понятие магии (или научного прогресса, что, в сущности, одно и тоже) оказалось ему не по зубам.
Наконец Блейд прекратил объяснять и решил приказать. Что такое приказ, Дракула уже понимал и хорошо усвоил, что когда хозяин исчезнет, надо забраться на тарота и привести его к человеку по имени Ильтар. Ата был уверен, что справится с этой задачей, ибо с Тарном у него установился превосходный ментальный контакт.
Проходили дни, летели ночи; шхуна шла на север вдоль лесистого берега, все такого же безлюдного и тихого, словно в этом мире не существовало ни пышущего жаром стремительного экваториального потока, с грохотом бившего о Щит Уйда, ни Великого Болота, ни бескрайних степей юга, ни шумных городов, ни буйных варварских империй и королевств, ни благословенного Ратона, земли покоя и счастья, ничего, кроме серо-стального моря, темных базальтовых утесов и зеленой стены сосен над ними.
Однажды утром они увидели, как берег резко изогнулся, и высокие скалы преградили дорогу на север. Полуденное море кончилось, завершилось и плавание, теперь их ждали скитания в лесах и горах.
Распорядившись отдать якорь, Блейд вывел Тарна на палубу и начал вьючить на него оружие и мешки с припасами.
Глава 10. Корабль селгов
Айд-эн-Тагра и побережье Полуночного моря, конец месяца Мореходов
(начало июня по земному времени)
В его объятиях лежала женщина. Прижавшись щекой к плечу Блейда, она дышала прерывисто и жарко, словно недавний любовный экстаз вновь посетил ее в сонном забытьи, подарив наслаждение, к которому нельзя было привыкнуть. Для нее, юной и совсем неопытной, страсть еще таила элемент новизны, каждый поцелуй и каждое объятие казались божественным даром, каждое нежное слово — откровением.
Пряди золотых волос ласкали грудь Блейда. Эти локоны были невесомыми и мягкими, как шелк, он не чувствовал их прикосновения, не замечал руки, обнимавшей его шею. Он спал, и лицо странника, едва озаренное пламенем свеч, догорающих в серебряных витых канделябрах, выглядело таким же молодым и безмятежным, как у его златовласой подруги. Темные завитки спускались на лоб, на смуглой и гладкой коже — ни морщинки, твердо очерченные губы хранили свежесть юности, в уголках рта прятался некий намек на улыбку — то беспричинное и щедрое веселье, что приходит иногда к сильным и уверенным в себе мужчинам в поре возмужания. Ибо Ричарду Блейду, пэру Айдена, мирно почивавшему сейчас в своей спальне, в своем наследственном замке близ имперской столицы Айд-эн-Тагры, шел всего лишь двадцать седьмой год.
Прямоугольник массивных каменных стен и зоркая стража берегли его покой. С угловых башен часовые, вооруженные мечами и тяжелыми арбалетами, могли видеть лежавший на севере Имперский Путь, ровную, как стрела, дорогу, уходившую направо, к каналу и к городу, к его улицам, площадям и дворцам, и налево, к полосе леса, темневшей на горизонте. За этой магистралью, которой дозволялось пользоваться только могущественным и знатным, вдавался в сушу прямоугольник гавани, заполненный кораблями и огромными плотами, их весла были подняты, паруса — свернуты, будто крылья птиц, добравшихся до своего гнезда и прилегших вздремнуть до рассвета. Над ними возносилась башня Малого Маяка, и огонь, сиявший на ее вершине, походил на глаз великана, надзиравшего за стаей уснувших птиц.
На юге, за фруктовой рощей, параллельно Имперскому Пути тянулся Большой Торговый Тракт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66