В перестрелке он наверняка был слабаком и стоил не больше, чем кошка в собачьей драке. Однако он обладал свойственным кошкам чувством собственного достоинства, которое позволяло ему держаться вызывающе даже с поднятыми над головой руками.
Я подобрал его пистолет, даже не снятый с предохранителя, и опустил в карман, держа фонарь под мышкой.
— Полковник, кругом марш! И без лишних движений, если не хотите, чтоб я вам проделал дырку еще и в спине.
Он переступил порог и, пройдя в комнату, зажег керосиновую лампу. Я следовал за ним по пятам. Огонек лампы выпрямился, разгораясь ярче, желтоватый круг света расползался по голому дощатому полу и толстым стропилам под потолком. Из мебели в комнате были только прибитая к стене скамья, сколоченный из сосновых досок стол, пара кухонных табуреток и брезентовый складной стул, стоявший возле сложенного из камней камина. Рядом со скамьей стояли два новеньких кожаных чемодана. Огонь в камине не горел, и в комнате было холодновато.
— Садитесь. — Я махнул пистолетом в сторону складного стула.
— Вы очень любезны, — промолвил он и опустился на стул, вытянув перед собой длинные ноги. — Вы настаиваете на том, чтобы я продолжал держать руки над головой? В этой позе я чувствую себя как-то нелепо.
— Так и быть, вольно. — Я присел на одну из табуреток, наблюдая за ним.
— Благодарю вас. — Он опустил руки и сцепил их на коленях, но не расслабился. Все его тело было напряжено. Он попробовал улыбнуться, но улыбка получилась жалкая, и он отказался от второй попытки, прикрыв рукой нервно подергивающийся рот. Пальцы его машинально теребили тонкую полоску усов на верхней губе. Ногти на них были искусаны до мяса.
— Мы, кажется, уже встречались? — проговорил он.
— Совершенно верно. Надо сказать, ваше новое убежище сильно проигрывает «Оазису».
— Мне трудно с вами не согласиться. Вы частный детектив?
Я кивнул.
— Удивляюсь Марджори, — сказал он, но на лице его не отразилось никаких эмоций. Оно казалось усталым и осунувшимся. От носа к уголкам рта протянулись две глубоких борозды. Его пальцы начали исследовать их. — Признаться, я не думал, что она зайдет так далеко.
— Вы ранили ее чувства, — сказал я. — А это самое последнее дело — оскорблять чувства женщины. Если вы хотите ограбить ее, сделайте это, не раня ее чувств.
— Ну, ограбить — это слишком сильно сказано. Она сама дала мне деньги, чтобы я вложил в хорошее дело. Она получит их обратно.
— А слово ваше — кремень, не так ли? И когда же вы его исполните?
— Дайте мне неделю, — встрепенулся он. — Всего одну неделю, и я возвращу все деньги, да еще с процентами.
— А если прямо сейчас?
— Невозможно. Сейчас у меня денег нет. Они вложены в дело.
— В недвижимость, полагаю?
— Да, в недвижимость. — В его блеклых глазах промелькнул огонек, и он тотчас прикрыл их рукой.
— Если вы хотите придумать какую-то легенду, то не стоит трудиться, Спид. Я знаю, на что пошли деньги.
Он впился в меня взглядом из-за раздвинутых пальцев.
— Москит вам накапал?
— Москит ничего мне не говорил.
— Значит, она подслушивала мой телефон в «Оазисе», стерва, — рука его соскользнула с лица к горлу. Большой и указательный пальцы сжали складку кожи под подбородком. — Ах, стерва! — повторил он. Однако ему не удалось разжечь в себе гнев. То, что с ним сделали, было гораздо хуже и серьезнее, чем то, что он мог сделать в отместку. Он смертельно устал от самого себя. — Хорошо, что вы от меня хотите? Я ручаюсь, что через неделю возвращу ей все деньги.
— Вы не знаете, что с вами будет через пять минут, а говорите о неделях. За эту неделю вас могут отправить на тот свет.
Кривая улыбка углубила одну из складок у его рта.
— Вполне возможно. Но ведь и вас тоже. Во всяком случае, я вам этого желаю.
— Кому вы отдали деньги?
— Джо Тарантини. На вашем месте я бы не пытался отнять их у него.
— Где он сейчас?
Он пожал широкими плечами.
— Не знаю и знать не хочу. Закадычными друзьями мы с ним не были.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Два дня назад, — ответил он после некоторого раздумья.
— Когда вы купили у него героин?
— Похоже, вы знаете о моих делах больше, чем я сам. — Он подался ко мне, подобрав ноги под себя. Я повел револьвером, чтобы напомнить ему, что он у меня на мушке.
— Уберите эту штуку, — попросил он. — Как, еще раз, ваше имя?
— Арчер, — сказал я, не убирая оружие с колена.
— Сколько вам платит Марджори, Арчер?
— Достаточно.
— Я мог бы заплатить вам гораздо больше, если вы предоставите мне немного свободы действий. Немного времени.
— Вряд ли я смогу это сделать.
— У меня есть два килограмма чистого героина. Вы знаете, сколько это нынче стоит?
— В последнее время я не следил за рынком. Напомните мне.
— Чистых сто тысяч долларов, если вы дадите мне время установить нужные контакты. Сто тысяч сверх моего долга этой стерве. — Впервые с начала нашего разговора он несколько оживился. — Я даже не прошу, чтобы вы ее надули. Мне нужно только время. Хватит четырех дней.
— И все это время я буду сидеть и держать вас на прицеле?
— Можете спрятать вашу пушку — я вас не заставляю.
— Сдается мне, вы пытаетесь обвести меня вокруг пальца точно так же, как Марджори. Я подозреваю, что деньги при вас.
Он напряг кожу вокруг глаз, пытаясь придать им выражение неподдельной искренности. Но и в венчике мелких морщин они остались блеклыми, холодными и непроницаемыми.
— Вы ошибаетесь, старина. — Я понял, у кого подцепил это словечко Москит. — Можете проверить мой бумажник, если хотите. — Его рука поползла к внутреннему карману пиджака.
— Держите руки у меня на виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74