— Он помолчал. — Вы наверняка понимаете, что тем самым направитесь прямо в плен.— Но не под расстрел же?— Однако к профессиональной деятельности вы вернётесь нескоро. Ой, нескоро.— Лучше быть военнопленным, чем болтаться в море и замёрзнуть, а так бы и произошло, если бы не мистер Маккиннон, присутствующий здесь. — Ульбрихт поднялся с постели. — Не будем терять времени.— Извините, лейтенант, но это пока подождёт.Маккиннон остановил лейтенанта, взяв его за плечо.— Вы хотите сказать, пока... доктор Сингх?— Вряд ли ему это понравится, если не сказать иначе. А потом сейчас шторм. Видимость нулевая. звёзд нет, да и ночью не будет.— Ах да. — Ульбрихт откинулся на подушку. — Впрочем, сегодня я себя что-то не очень хорошо чувствую.Именно в этот момент, в третий раз за день, погас свет. Маккиннон включил свой фонарик, отыскал и зажёг четыре никель-кадмиевые запасные лампы и задумчиво посмотрел на Паттерсона.— Что-нибудь случилось? — спросил Боуэн.— Простите, сэр, — произнёс Паттерсон, который совершенно забыл о том, что капитан не может видеть. — Опять свет погас.— Опять. О господи! — Голос капитана звучал скорее с отвращением, нежели с тревогой и злостью. — Не успели мы подумать, что разделались с одной проблемой, как возникла другая. Опять наверняка наш Невидимка.— Может быть, сэр, — ответил Маккиннон, — а может быть, и нет. Я не могу себе представить, что свет погас только из-за того, что кого-то там накачали наркотиками или усыпили хлороформом. Или из-за того, что кому-то просто захотелось подурачиться, потому что видимость — ноль. Если же это диверсия, то причина здесь совершенно в ином.— Пойду-ка я спущусь в машинное отделение, — сказал Паттерсон. — Что они мне там скажут? Похоже, для мистера Джемисона появилась новая работка.— Он занимается надстройкой, — сказал Маккиннон. — Я схожу туда, тем более, что я туда собирался. Пошлю его к вам. Встречаемся здесь. Да, сэр?Паттерсон кивнул и выбежал из палаты.На верхней палубе бортовые леера были незаменимы как своеобразные ориентиры при отсутствии света. Поскольку шёл снег, Маккиннон в буквальном смысле этого слова не видел дальше своего носа. Он резко остановился, когда на кого-то налетел.— Кто это? — резко спросил он.— Маккиннон? Это я, Джемисон. Невидимка опять приложил руку.— Похоже на то, сэр. Мистер Паттерсон хотел видеть вас в машинном отделении.На палубе, у входа в надстройку, боцман столкнулся с тремя матросами из машинного отделения, которые заделывали пробоины на двух бимсах. Двумя палубами выше он увидел Нейсбая, погружённого в задумчивость у входа в капитанскую каюту.— Никто тут не появлялся, Джордж?— Ни одного человека, Арчи, но, похоже, кто-то бродит поблизости.Боцман кивнул, поднялся на мостик, убедился, что Трент на месте, и спустился вниз. Он остановился у капитанской каюты и посмотрел на Нейсбая.— Что-нибудь заметили?— Да. Я обратил внимание на то, как уменьшились обороты двигателя и мы замедлили ход. На сей раз бомба, как я понимаю, в машинном отделении?— Нет. Если бы это было так, мы бы в госпитале услышали её взрыв.— Вполне хватило бы и ручной гранаты.— Вы всегда ждёте самого худшего, так же как и я, — сказал Маккиннон.Он обнаружил Паттерсона и Джемисона в госпитале, в районе столовой.Их сопровождал, к удивлению Маккиннона, Фергюсон, правда, это удивление длилось недолго.— Как в машинном отделении? Все в порядке? — спросил Маккиннон.— Да, — ответил Паттерсон. — На всякий случай сбавили скорость. А откуда вы узнали?— Присутствующий здесь Фергюсон вместе с Керраном был в мастерской плотника, расположённой в самом дальнем конце судна. Так что место происшествия скорее всего где-то на носу, потому что ничто — ну, если, конечно, не считать землетрясения — не заставит Фергюсона поднять свою задницу с койки или что он там использует вместо неё.— Я уже собирался лечь спать, как вдруг раздался взрыв. Керран его тоже слышал. Мы его не только слышали, но и почувствовали. Прямо под нами. Даже, скорее не взрыв, а внезапный шум, грохот. Какой-то металлический. Керран крикнул, что мы либо подорвались на мине, либо в нас попала торпеда. Я ему посоветовал не говорить чепухи, потому что, если б мы подорвались или если б в нас попала торпеда, от нас бы ничего не осталось и мы бы не смогли разговаривать. Поэтому я со всех ног помчался на корму, хотя быстро туда не добежишь: палуба превратилась в настоящий каток.— Значит, вы думаете, — сказал Маккиннон, обращаясь к Паттерсону, — что корпус корабля повреждён?— Я даже не знаю, что и думать, но если это действительно так, то чём тише мы идем, тем лучше. Повреждение в корпусе не будет увеличиваться. Конечно, слишком сбавлять скорость тоже нельзя, потому что мы тогда потеряем управление и нас начнет крутить и мотать, что только увеличит повреждение в корпусе. Надеюсь, у капитана Боуэна где-нибудь в каюте лежит план судна?— Вот этого я не знаю. Думаю, что есть, но это сейчас не важно, тем более что, конструкция судна мне известна. Думаю, что и мистеру Джемисону тоже.— О боже! Выходит, только я не знаю?— Я этого не сказал, сэр. Дайте мне лучше объяснить это следующим образом. Я не могу допустить, чтобы старший механик ползал по днищу. Кроме того, вы должны оставаться наверху, сэр. Вдруг понадобится принять важное решение, а днище отнюдь не место для командующего офицера.Паттерсон вздохнул.— Я часто задаю себе вопрос, боцман, где проходит граница между здравым смыслом и дипломатией.
— Так вы думаете, боцман, всё дело в этом?— Иного быть не может, сэр.Джемисон и боцман, сопровождаемые Фергюсоном и Маккриммоном, находились в самом низу трюма, в передней его части, по левому борту, — там, где хранились запасы краски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89