— Повреждённую часть корпуса, которую решили ремонтировать, покрыли просмоленной парусиной, так?— Да, так.Маккиннон помрачнел.— А какие-нибудь объяснения вам дали?— Избегать ветра и снега.— А это каким-нибудь образом может повлиять на повреждения?— Очень незначительно.— Вы просили разрешения поднять парусину и посмотреть, что за повреждения?— Да, просили. Нам не дали это сделать. Сказали, что это слишком опасно и только будет мешать работе судоремонтников. Мы не стали спорить, потому что считали, что это не важно. Причин думать иначе у нас не было. Если бы вы имели дело с русскими, то должны были бы знать, как они могут быть упрямы, когда дело касается самых странных вещей. Кроме того, они оказывали нам любезность, а у нас не было оснований для подозрений. Ну ладно, ладно, лейтенант, нечего мне доказывать, что дважды два четыре. Для того чтобы понять, что пробоина в корпусе возникла в результате взрыва изнутри, не надо быть инженером или металлургом.— А вам не показалось странным, что второе повреждение корпуса произошло точно в том же самом отсеке, в балластном отделении?— До данного момента не казалось. Наши любезные — наши, а не ваши — любезные союзники почти наверняка оставили там заряд с достаточно длинным бикфордовым шнуром. Вы правы, лейтенант.— Так что нам остается только одно: выяснить, кто из членов вашей команды разбирается во взрывчатке. Вам известно подобное лицо, мистер Маккиннон?— Да.— Что? — Ульбрихт приподнялся на локте. — Кто же это?Маккиннон посмотрел в сторону палубы.— Уже какой-то толк. — Ульбрихт опустился вновь на койку. — Большой толк. Глава 6 Было чуть позднее десяти часов утра, когда снег пошёл вновь.Маккиннон провёл в капитанской каюте ещё пятнадцать минут и ушёл только тогда, когда заметил, что у лейтенанта слипаются глаза. Затем он переговорил по очереди с Нейсбаем, Паттерсоном и Джемисоном, который опять руководил работами по укреплению надстройки. Все трое согласились, что Ульбрихт почти прав в своих предположениях, только толку от этого никакого. Когда Маккиннон вернулся на мостик, шёл густой снег.Он осторожно попытался открыть боковую дверь, но сила ветра была такова, что её вырвало у него из рук. Снег шёл под углом, чуть ли не параллельно палубе. Что-то разглядеть сквозь него было невозможно, но, повернувшись к нему спиной, в сторону носа, боцман смог разглядеть, как меняется характер волн. При первых проблесках рассвета уже было видно, что это не ровные ряды, а вспенивающиеся, вздымающиеся вверх стены, которые, достигнув определённой высоты, рушились, превращаясь в бесформенные пузырьки. Палуба под его ногами задрожала. Холод стал невыносимым. Маккиннон с трудом закрыл дверь, возвращаясь на мостик.Он перекидывался отрывочными фразами с Трентом, стоявшим за штурвалом, когда раздался телефонный звонок. Звонила сестра Моррисон.Она сказала, что готова идти к лейтенанту Ульбрихту.— Я бы не советовал вам этого делать, сестра. Наверху штормит. Время сейчас не для прогулок.— Должна напомнить вам, что вы мне обещали, — произнесла она голосом благовоспитанной девушки.— Я это помню. Просто погодные условия несколько изменились.— Ну, право, мистер Маккиннон...— Иду, иду. Пеняйте на себя. Когда он проходил через палату В, Джанет Магнуссон посмотрела на него с неодобрением.— Госпиталь — не место для ряженых.— Да я просто мимо проходил. Выполняю миссию милосердия. Так, по крайней мере, считает ваша крепколобая подружка.Выражение лица сиделки Магнуссон несколько смягчилось.— Значит, идете к лейтенанту Ульбрихту?— Ну к кому же ещё? Самое главное, что я его уже видел, и он показался мне вполне здоровым. Просто она чокнулась.— Вся беда в том, Арчи Маккиннон, что вы не способны на тёплые, человеческие чувства. Во всех отношениях, а не только когда дело касается больных. Сестру же вы считаете чокнутой только потому, что она рассказывает о вас разные вещи.— Обо мне? Да она же не знает меня!— Это уж точно, Арчи. — Она одарила его нежной улыбкой. — Зато капитан Боуэн знает.Маккиннон хотел было сказать, что негоже капитанам болтать с сиделками, но не нашёл подходящих слов и молча прошёл в палату А. Сестра Моррисон, тепло одетая, ожидала его прихода. Рядом с нею на столике стоял небольшой медицинский саквояж. Маккиннон кивнул ей.— Не могли бы вы снять эти очки, сестра?— А зачем?— В нём наверняка проснется донжуан, — с несколько развязной интонацией бросил Кеннет, — а без очков вы понравитесь ему ещё больше.— Полярный день ещё не наступил, медведи спят, мистер Кеннет, а уж донжуаны тем более.— Кстати, боцман, — вмешался в разговор капитан Боуэн, — какова сила ветра?— Одиннадцать метров, сэр. Буря. Восемь ниже нуля. Девятьсот девяносто девять миллибар.— Волна поднялась?Даже в госпитале чувствовались содрогания судна.— Да, сэр. Немного.— Проблемы есть?— Кроме присутствующей здесь сестры, жаждущей совершить самоубийство, нет.Нет, подумал он, пока надстройка находится на своём месте.Сестра Моррисон в ужасе ахнула, когда они поднялись на верхнюю палубу. Как бы мысленно она ни готовилась к тому, что её ожидает, она даже представить себе не могла, что ветер может дуть с такой ураганной силой и сопровождаться снежной бурей. Маккиннон не терял времени. Одной рукой он с силой притянул сестру Моррисон к себе, другой ухватился за леер. Их в буквальном смысле пронесло над предательски скользкой палубой в сторону надстройки. Оказавшись в укрытии, сестра, сняв капюшон, долго не могла отдышаться.— В следующий раз, мистер Маккиннон, если, конечно, он будет, я обязательно прислушаюсь к вашим словам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89