– Ну, нашел ты работу?
Патрик, пощипывая себя за бородку, которая отросла у него за эту неделю, усмехнулся.
– Я ведь тебе уже столько раз объяснял…
Усевшись в кресло, сестра покойной жены недовольно поморщилась.
– Я ведь говорю о работе, а не о каких-то там мелких приработках…
– А откуда тебе знать, какие это приработки? – спросил в свою очередь О'Хара.
– Ты ведь сам утверждал, что твоя работа – временная, не так ли?
Он кивнул.
– Так.
– Вот видишь…
– Антония, – миролюбиво произнес О'Хара, – я одного не могу понять: дети накормлены, напоены, одеты, обуты. Я не отказываю им ни в чем…
Антония молчала.
– А что у меня за работа – временная или постоянная – какая разница?
– Нет, разница все-таки есть, – возразила та, – или ты уверен, что и завтра будешь иметь возможность обеспечить их куском хлеба…
Патрик мягко перебил ее:
– Но они имеют не только хлеб, но и масло…
– Или, – продолжала старая дева, будто бы не расслышав слов собеседника, – над твоей головой постоянно будет висеть дамоклов меч вопроса: а что, если завтра это кончится?
– Ты ведь знаешь: ничто не вечно под луной, – возразил Патрик, – и что сегодня никто не может быть уверенным в завтрашнем дне. Даже ты.
– Ну, обо мне не надо говорить, – вспыхнула Антония, – я ведь приехала к тебе не для этого.
– А для чего?
– Проведать детей.
Патрик улыбнулся – за все время визитов в его дом Антония изъявляла желание повидаться с племянником и племянницей всего несколько раз, и то после того, как они попадались ей на глаза где-нибудь в прихожей или во дворе.
До крайности скупая по натуре, сестра покойной жены ни разу не привезла им гостинцев – несмотря на то, что Патрик периодически делал ей на этот счет более чем призрачные намеки.
Конечно – дети были нужны ей для совершенно иных целей.
– Дети в порядке, – произнес О'Хара, – и когда они придут из школы, часа через два, ты сама сможешь в этом убедиться.
Антония поняла, что разговор заходит в не желательное для нее русло, и потому перевела его в прежнее русло.
– Меня очень беспокоит то, что твои заработки непостоянны, – сказала она.
– А меня – нет, – ответил Патрик и даже сам испугался того, насколько независимо прозвучала его реплика.
– Любой, кто занят на временной работе, ни сегодня-завтра может оказаться на улице.
– А разве тот, кто работает постоянно – нет? – возразил Патрик.
Склонив голову набок, Антония неожиданно поинтересовалась:
– Кстати, никак не могу понять, чем ты занимаешься в последнее время?
– Прирабатываю немного на сносе старых домов, – ответил О'Хара и опустил глаза, потому что ему было очень неприятно от собственного вранья – даже несмотря на то, что врать приходилось такому несимпатичному человеку, как эта женщина.
Та презрительно ухмыльнулась.
– И что ты там делаешь?
– Разнорабочий, – ответил уклончиво он.
– А, понимаю, – протянула Антония, – это вы, наверное, разбираете ветхие строения неподалеку от центра, да?
Он кивнул.
– Совершенно верно.
– И правильно, – ответила Антония, – давно пора избавить наш город от этой рухляди.
– Почему?
– А я как-то по телевизору слышала, что с крыш этих домов стреляют террористы.
Если бы Антония отличалась наблюдательностью, то наверняка бы заметила, что при последних ее словах Патрик заметно побледнел.
– Террористы? – хрипло переспросил он. – Террористы?
– Да, какие-то снайперы из этого проклятого ИРА. Подумать только, – засокрушалась Антония, – и не живется же людям спокойно. Делать им больше нечего, черт бы их побрал! Стреляют по мирным людям, сеют панику… Ужас просто!
Патрик неожиданно замолчал.
А что, если эта старая мымра уже знает, что одним из снайперов был он, Патрик?
Что, если весь этот разговор заведен ею только для отвода глаз?
Патрик прекрасно понимал, с кем имеет дело: ведь если бы Антония заполучила в свои руки такой замечательный козырь, она бы знала, как распорядиться им: она непременно начала бы шантажировать его, грозя, что если он откажет отдать ей детей, она донесет на него в полицию.
Внимательно посмотрев в глаза собеседницы, Патрик неопределенно изрек:
– Кому что нравится…
– Как это – «кому что нравится»! – возмутилась та, – если каким-то ненормальным нравится стрелять в людей… нет, вы только послушайте!
Лицо Антонии покрылось багровыми пятнами, отдышавшись, она начала отчитывать Патрика:
– Наверное, ты и детям своим внушаешь подобные мысли?
Патрик, с нескрываемой ненавистью взглянув на Антонию, тем не менее заговорил ровно и спокойно:
– Мои, – он сознательно сделал ударение на этом слове, словно стремясь подчеркнуть, что дети его и он никому не позволит вмешиваться в их воспитание, даже сестре покойной жены, – мои дети, – продолжил он, – Уолтер и Молли уже в том возрасте, когда сами могут составить представление о подобных вещах… И они не нуждаются ни в чьем внушении…
Антония весьма недружелюбно покосилась на него и произнесла:
– Ну, не скажи…
Она еще долго и нудно говорила, притом ее речь пестрела множеством жаргонных педагогических словечек (в свое время Антония некоторое время работала учительницей в муниципальной школе), и от всего этого у Патрика буквально скулы сводило от бешенства.
Но он, стараясь держать себя в руках, по выражению лица собеседницы все время пытался понять, что ей известно о его последнем приключении на крыше старого дома в центре Белфаста.
Нет, вряд ли она что-нибудь знает, вряд ли подозревает…
Ведь в таком случае она бы говорила с ним совершенно иначе – она бы сразу начала с грубого шантажа и угроз; кто-кто, Антония на такое вполне способна…
Нет, не знает…
Но на всякий случай Патрик решил проверить свои догадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101