Более того – вы получили от нас куда больше, чем могли рассчитывать…
– Я ни на что не рассчитывал, – обрезал его О'Хара. – Ни на что…
– Разумеется – вы ведь согласились помогать нам исключительно из чувства патриотизма, – подчеркнул собеседник. – В большой терроризм, как, впрочем, и в большую политику, попадают двумя путями – или по патриотическим мотивам, или же, – он понизил голос, – из-за желания сделать себе своеобразную карьеру в иерархии ИРА… На карьериста вы не похожи – вы относитесь к первому типу, так сказать, в чистом, в кристально чистом виде… – помолчав, он очень серьезно добавил: – большая редкость в наш развращенный век. Я говорю о вашей исключительной порядочности.
Эти слова не были похожи на обычную лесть, Да и Уистен, как успел заметить Патрик, никогда не опускался до подобного.
Патрик хотел было возразить, что в «большой терроризм» он попал совершенно случайно, что если бы в свое время он не потерял работу в фирме, которая обанкротилась, если бы у него не было брата Стива, который предложил ему заниматься таким сомнительным бизнесом, как воровство листового цинка с крыш старых домов, если бы в то злосчастное утро их не заметила полиция, если бы…
Но он так и не перебил Уистена – действительно, а какой толк был в этом?
Тот, покосившись на Патрика, продолжал:
– Но мы прекрасно понимаем, в каком положении вы окажетесь…
Неожиданно, словно сбросив с себя оцепенение, О'Хара спросил:
– А если мне не поверят? Ну, в полиции, когда я приду с повинной?
– Поверят, – поспешил успокоить его Уистен, – обязательно поверят… Да и свидетели, которые вроде бы видели похожего на вас человека в аэропорту Хитроу, наверняка найдутся…
После этих слов наступила длительная, тягостная пауза. Наконец, подняв на собеседника затравленный взгляд, Патрик твердо произнес:
– Я не могу ответить так, сразу… Удивленно подняв брови, О'Рурк спросил:
– Это еще почему?
– Мне надо подумать…
– Для размышлений нет времени, – произнес Уистен, – вы должны дать ответ немедленно, сейчас, сию же минуту… – сделав небольшую, но более чем многозначительную паузу, он добавил: – собственно, и думать не надо: ведь тогда, когда вы разговаривали с Крисом, сказали что…
Не договорив, Уистен поставил на стол маленький диктофон, вроде тех, которыми обычно пользуются для интервью журналисты, и щелкнул кнопкой.
Из динамика послышалось:
– Я не буду рассказывать вам, что такое Ирландская Республиканская Армия и для чего мы существуем… Мы хотим восстановить справедливость. Да, я предвижу ваши возражения – методы, к которым мы вынуждены прибегнуть, многим в наш цивилизованный век кажутся дикими и варварскими – но террор, пожалуй, единственное, что мы можем противопоставить англичанам. – Неожиданно голос замолк, и до слуха О'Хары долетал только шелест перематываемой пленки. Затем он вновь услышал голос Криса: – Ну, так что вы можете сказать? Такое положение дел, на ваш взгляд нормальное?
– Вряд ли…
Патрик вздрогнул – это был его собственный голос…
– Что ж, я рад, что вижу перед собой единомышленника… Вы согласны помогать нам?
– В чем?
– Ну, во всяком случае, я, понимая, что имею дело с очень совестливым человеком, никогда не заставлю… то есть, не предложу сделать вам что-нибудь, что потом способно будет вызвать у вас угрызения совести…
– Например?
– Ваши руки не будут обагрены кровью.
Опять пауза.
– Стало быть, вы согласны помогать нам?
– Чем именно?
– Успокойтесь – стрелять, взрывать поезда, захватывать заложников и все такое прочее… Короче, этого от вас не потребуется…
– Тогда – чего же вы хотите?
– Пока, мистер О'Хара, я хотел бы от вас исключительно пассивной помощи…
– Ну, пассивную помощь вы можете ожидать от любого ирландца.
– Действительно… Но от вас мне надо будет чуть больше помощи, чем я могу получить рассчитывать от рядового жителя Белфаста… Так вы обещаете помогать нам?
И вновь пауза, и вновь противный, неприятный звук мотора, шелест магнитофонной ленты… И вновь его, Патрика, голос:
– Да.
– Вы должны дать слово…
– Даю честное слово делать все зависящее от меня для освобождения родины. Даю честно слово помогать Ирландской Республиканской Армии…
Уистен щелкнул кнопкой – диктофон замолчал.
– Ваши слова? – спросил он.
И теперь, после всего услышанного, Патрику ничего более не оставалось, как произнести побледневшими от волнения губами:
– Хорошо, я согласен…
Уистен улыбнулся.
– Иного я и не ожидал.
Патрик, совершенно обессилив после своего согласия, молчал.
– Завтра я заеду в такое же время и проинструктирую, что надо будет сказать… – произнес Уистен, поднимаясь со своего места. – Ну, всего хорошего…
Как и предвидел Уистен, все произошло без особых осложнений: через неделю после того знаменательного разговора, когда Патрик отправился в ближайший полицейский участок, чтобы оформить явку с повинной, ему сразу же и безоговорочно поверили – общественное мнение бурлило, все обвиняли полицию и спецслужбы в бездействии, и последние с радостью ухватились за этого тихого ирландца, который сообщил, что это он подложил в «Боинг» пластиковую бомбу.
На короткое время О'Хара стал в буквальном смысле слова героем дня: его фотографии были напечатаны на первых полосах газет, там же печаталась его подробнейшая, с момента рождения, биография.
По газетным публикациям получалось, что он – страшный, кровожадный человек, который все время только и делал, что изображал из себя порядочного гражданина и честного налогоплательщика.
В его виновности никто не сомневался, скорее – не желали сомневаться, как и обещал Уистен О'Рурк, нашлись многочисленные свидетели, которые заявили, что видели «какого-то человека, очень похожего на этого» в служебном корпусе аэропорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101