У Простаковых были все основания бояться солдатского постоя: они «уж видали виды».
Солдатские постои сопровождались всякого рода безобразиями, повсеместным воровством, что нашло отражение даже в русских пословицах и поговорках: «Не строй дома, постои замучат», «Хоть ложку деревянную, а украсть что-нибудь с постою надо».
Особый размах воровство и прямое мародерство получали во время стоянок военных гарнизонов в деревне. Бравые фельдфебели и солдаты грабили крестьян, выгребая из их домов и амбаров продуктовые запасы, а также одежду, шубы, холсты, не щадили и господский двор, пуская под нож барскую скотину и птицу.
Высокопоставленный офицер, пользуясь отлучкой хозяина-помещика и полной безнаказанностью, мог «позаимствовать» понравившихся господских собак или лошадей. Да и присутствие в поместье самого хозяина не спасало от разорения. Помещики часто сами боялись военных, так как всякое противодействие могло привести к еще худшим результатам, и тогда мародерство переходило в дикое озорство. Случалось, что офицер со своей командой развлекались тем, что не пускали в поле крестьянские стада, скармливали собакам овец и кур, а заготовленное сено и овес своим лошадям.
В архиве видного екатерининского вельможи Н. Панина, руководителя Коллегии иностранных дел и воспитателя Павла I, сохранились многочисленные жалобы на бесчинства, творимые правительственными войсками в дворянских поместьях. Обычно этим жалобам хода не давали, а челобитчиков преследовали пуще прежнего.
Перейдем теперь к действующим лицам комедии. Простаковы—Скотинины – древнего боярского рода. Об этом говорит Кутейкин («Дал мне Бог ученичка, боярского сынка»).
Боярами на Руси с XV века называли лиц знатнейших фамилий, имевших наследственное владение («отчину и дедину»), приближенных к царскому двору и участвовавших в заседаниях Боярской думы – высшем совете при царе. Постепенно места эти стали получать и представители не столь родовитого дворянства, заслужившие отличие какими-либо делами или просто угодившие царю-батюшке. Дворянами же считалось служилое сословие, которое несло тяготы военной службы и вознаграждалось земельными наделами (поместьями). Размер поместий определялся важностью заслуг дворянина. Когда же он выбывал из строя по ранению, болезни или возрасту, ему оставляли лишь часть владений, своего рода пенсионное обеспечение. Поместья переходили по наследству, и дворянские сыновья автоматически зачислялись на военную службу.
К XVI веку количество дворян или именующих себя таковыми стало столь велико, что государство решило определить, кто же может считаться дворянином официально, ведь дворянское звание было сопряжено со многими привилегиями. С этой целью все дворяне обязаны были представить специально созданной комиссии подлинные царские грамоты, удостоверяющие их права. Далеко не все дворяне располагали подобными документами. Одни утратили их по небрежности, другие из-за пожаров, военных неурядиц и т. п. Поэтому дьяков, осуществляющих регистрацию, подкупали, им представляли подложные бумаги, писали доносы на недругов. Одним словом, акция эта оказалась сложной и длительной.
Процесс выявления подлинных дворян растянулся почти на столетие. Только к началу XVII века дворянская перепись была закончена, и те, кто сумел документально доказать свою принадлежность к дворянскому сословию, были занесены в особые списки – родословные книги, или столбцы. Вот почему дворяне официально признанных родов и стали называться столбовыми, в отличие от тех, кто получал дворянство в последующие времена за личные достижения.
В 1714 году Петр! своим указом уравнял в правах бояр и дворян, обязав тех и других неукоснительно нести государственную службу – военную или штатскую. Само понятие «боярин» постепенно начинает исчезать из обихода и модифицируется в «барин», «баре».
Любой дворянский род накапливал информацию, касающуюся родственных связей и для наглядности фиксирующуюся в виде дерева, на каждом ответвлении которого помещалось имя предка с отцовской или материнской стороны и даты его жизни. Чем старее был род, тем больше им гордились, ощущая свою привилегированность, отличие от «черного люда». Своего рода заклинанием была распространенная в дворянской среде фраза: «Я государю моему слуга и никому более!» На свою родовитость не преминул указать и Скотинин в разговоре со Стародумом («Род Скотининых великий и старинный. Пращура нашего ни в какой герольдии не отыщешь»), дабы подчеркнуть тем самым, что его брак с Софьей – «дворяночкой» делает ей честь. Впрочем, здесь можно усмотреть и тонкую иронию автора: ведь если предка Скотининых нет в столбовых книгах, то дворянство их недавнее, выслуженное.
Психология служивого сословия стала определять самосознание дворянина XVIII века. Через службу дворянин осознавал свою принадлежность к сословию. Петр I всячески способствовал этому, приняв ряд законодательных актов, среди которых наиболее важным стала Табель о рангах (1722).
В допетровской Руси чины и должности распределялись по крови, степени знатности рода. Подобный принцип порождал множество споров, судебных разбирательств – кому по роду занимать ту или иную должность. Судебные распри порой велись годами, решения неоднократно опротестовывались. Приказ, ведавший служебными назначениями, был всегда завален кляузными делами. Все это становилось большим злом для государства.
В Табели о рангах Петр отменил распределение мест по роду. Основная идея Табели: люди должны занимать должности согласно своим способностям и личному вкладу в государственное дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22