То есть собственным охранникам, как теперь догадывался Николай Иванович. – Неужели вы не можете подраться как мужики – один на один?! Вот уроды!..
– Ребята! – попытался остановить их ход неожиданно возникший защитник. – Они вам ничего не сделали и не сказали! Неужели не видно, что этот разбор не для них?
Однако становилось ясно, что останавливать подобным образом людей, чей хозяин палкой забивал человека, пригласившего его жену на танец, невозможно. Николай Иванович понял, что расправы не миновать, и подумал о том, что совершил глупость в тот момент, когда встал из-за стола. Любое движение в зале этот безумный легион воспринимал как вызов.
Видимо, это понял и незнакомец в джинсах.
Резко развернувшись ко входу, он двумя мощными ударами ног вышиб толстое витринное стекло, вправленное в дубовые двери, и пошел навстречу противнику. Последнее, что от него в ресторане услышал Николай Иванович, было: «Убирайтесь отсюда, пока не поздно!» А последнее, что увидел – валящиеся тарелки с поднятого им над головой стола...
Время, выделенное для «пьянства и разврата», судя по всему, истекло, и Николай Иванович с водителем, забыв, что вместе с незнакомцем их трое, а без них незнакомец остался один, быстро вышли через образовавшийся проем. До «Мерседеса» оставалось метров пятьдесят, и это расстояние Полетаев преодолел, несмотря на хмель, в лучших традициях английского спринта – мощно и быстро. Когда же он повернулся к водителю, который, по его подсчетам, уже должен был открывать дверь, его страх сменился гневом. Его телохранитель, забыв о том, кого охраняет, остановился на полпути и, вынимая из-за пояса «макарова», снова ринулся в ресторан.
– Ты забыл, сука, за охрану кого ты получаешь деньги?!! – заревел, задыхаясь от ярости, Полетаев. – Иди сюда, скотина!!
В ресторане раздалось два выстрела. Грохот посуды, треск столов, визги женщин и дребезжание медной тарелки, оторвавшейся от барабанного комплекса...
– Иди сюда!! Заводи эту долбаную тачку!! – орал Полетаев.
Еще мгновение, и в проеме искалеченных дверей показались двое. Напрягая зрение, Пролет молил о том, чтобы это не были люди того сумасшедшего...
Стоящий рядом «Мерседес» пискнул сигнализацией, и Николай Иванович дернулся от страха. Однако ужас мгновенно сменился надеждой, когда в голову пришла мысль о том, что один из тех, кто вышел на морозный воздух из душного ресторана, – его водитель с ключами. Не дожидаясь, пока перед ним по привычке распахнут дверь, Пролет заскочил на заднее сиденье и снова завопил о том, что деньги, которые он выплачивает своему телохранителю, кажется, выплачиваются зря. Еще он кричал о том, что нужно быстрее трогать с места, не дожидаясь того момента, когда до машины добежит мужчина в голубых джинсах. Он кричал своему водителю о том, что сейчас дорога каждая секунда.
– Почему у него твой пистолет?!! В кого он стреляет?!!
– Он стреляет по всему тому, что дребезжит и громыхает, – переводя дух, спокойно объяснял водитель. – И делает это профессионально.
– Трогай, урод!! Уезжай отсюда, каждая секунда на вес золота!!
Но у телохранителя, судя по всему, были свои мерки, которыми он определял стоимость настоящего мгновения, потому что он рванул машину только после того, как мужчина в джинсах добежал до «Мерседеса» и рухнул на переднее сиденье. Машина взяла с места так круто, что некоторое время они ехали с открытой дверью. Лишь на третьем или четвертом вираже незнакомцу удалось дотянуться до ручки и захлопнуть створку.
В салоне мгновенно наступила тишина, которую тревожило лишь тяжелое дыхание их спасителя. Ситуация приходила в норму, нервы расслаблялись, и настал момент, когда Николай Иванович даже почувствовал легкие уколы совести за свое малодушие. Как бы то ни было, телохранителя он решил уволить сразу после того, как тот заведет «Мерседес» в гараж во дворе его дома. Не было сомнения и в том, что человек, только что спасший им если не жизнь, то здоровье, достоин того, чтобы с ним хотя бы заговорили.
Однако первым заговорил именно тот.
– У вас веселая жизнь, – бросил незнакомец, пытаясь оценить ущерб одежде, нанесенный в ходе стычки. – Двадцать лет назад в терновских ресторанах, если мне не изменяет память, к предложению потанцевать относились несколько сдержаннее. Ну, в крайнем случае, выходили на улицу. А сейчас зайдешь в кабак просадить последние сто долларов и покидаешь его, залитый с ног до головы вином, котлетным соусом и адреналином. Самое главное, ни за что... Если вас не затруднит, довезите меня до улицы Терешковой. Моя куртка, как, впрочем, и сумка с вещами, осталась в гардеробе того чудного заведения.
– Конечно, – наконец-то раскрыл рот Николай Иванович. – Простите, что до сих пор не поблагодарил вас за свое спасение. Вы не знаете, что это были за люди?
Мужчина усмехнулся:
– Это я вас должен был спросить! Кажется, вы здесь живете. А меня не было в Тернове... – Он попросил сигарету у водителя. – Меня тут не было двадцать лет. Черт, сейчас нужно переодеваться и опять возвращаться. В сумке документы, вещи... Дурдом, а не Россия... Как не умели пить, так и не научились.
– Вы приехали из-за рубежа? – заключил из услышанного Пролет. – Интересно услышать о причине, которая заставила вас двадцать лет отсутствовать на родине...
– А я разве говорил, что был за рубежом двадцать лет? – Мужчина повернул лицо к Полетаеву. – Я сказал, что приехал из-за рубежа и что не был двадцать лет в Тернове, однако из этого не следует, что я все двадцать лет находился за границей.
Николай Иванович не мог себе представить, что по городу пойдут слухи о том, что он оказался неблагодарным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17