По-видимому, Лхарр пришел к выводу, что он уже мало что может
потерять, зато многое выиграет, доказав, что если Шарлотта родит ребенка,
то это будет его ребенок. Лхарр Халарек был из тех, кто не прячется от
трудностей.
Чем больше Брандер размышлял об этом, тем больше он склонялся к
мысли, что это унизительное выступление было, в действительности,
направлено против Ричарда, который теперь допущен к три-д связи. Возможно,
это тонкий укол, намек на то, что Ричард не способен зачать ребенка.
Брандер смял донесения. Только зачем Ричарду смотреть это
выступление? Аббат едва ли позволил ему. Позор Халарека не имеет отношения
к угрозе для жизни Ричарда.
С другой стороны, аббат, возможно, не запрещает Ричарду отвечать на
вызовы от его друзей. Выступая перед Советом, Ричард подчеркивал, что его
жизнь зависит от возможности пользоваться различными источниками
информации (он имел в виду, помимо меня). Друзья Ричарда, быть может,
вассалы, либо кто-нибудь из все еще лояльных кузенов, могли бы рассказать
ему об этом выступлении и оскорбительном намеке.
Ты слишком увлекаешься. С какой стати Халарек заподозрил бы Ричарда в
бесплодии, не говоря уже о моем самонадеянном кузене? Возьми себя в руки!
Ты достаточно близок к цели, чтобы поддаваться панике.
Брандер расправил смятые бумаги и снова принялся их изучать. Здесь
было старое сообщение глубоко законспирированного шпиона Ричарда и новое -
полученное от собственного агента Брандера, но ни в одном из них не
говорилось, что делается у Ларги. Дьяконесса была неподкупна, солдаты
любили своего лорда больше Харлановых денег, а выудить что-либо из
дракона, который живет с Ларгой, дело уж совершенно безнадежным. К тому
же, стараниями Ричарда Брандер потерял возможность получать информацию от
его старого агента. Последнее, впрочем, уже не имело особого значения, так
как этот агент не имел близкого доступа к Ларге.
Доноситель Брандера извещал его, что Лхарр посещает покои Ларги
только в неделю наиболее вероятного зачатия. Это уже было занятно, если
вспомнить о ее привлекательности. Похоже, что Лхарр охладел к своей жене.
Вероятно, та власть, которую она имела над ним, не устояла перед
свидетельствами ее распутства.
Халарек, конечно же, кривляка. Но в нем больше характера, чем мне
казалось. Воздержание ему, наверное, нелегко дается, но пока что для нее
это еще более тяжкое наказание. А его способ обзавестись наследником,
несомненно, продуктивен. И я не стану мешать. Пусть трудится. И пусть к
весне обзаведется наследником.
Наследники Лхарра - это его проблема. И пока жив Ричард, Брандера это
не касается. Но вмешательство в дела Харлана - это уже проблема Брандера,
и он намерен позаботиться о ней как можно быстрее. Но сперва нужно найти
цыган.
К концу третьей недели после Совета фотография со спутника Гильдии
обнаружила табор на равнинах владений Гормсби вблизи полярной зоны.
Брандер действовал решительно, поскольку цыгане славились своей
неуловимостью, особенно когда они чувствовали, что кто-то, как в данном
случае, хочет ограничить их свободу.
Он надеялся, что ему удалось ускользнуть из центральной усадьбы
незамеченным, и вылетел к тому месту, где перед тем был замечен табор. Там
его уже не оказалось, но следы их кибиток были еще различимы на усыхающей
осенней траве, и Брандер направил свой флиттер бреющим полетом им
вдогонку.
Табор расположился в ложбине. Люди были заняты стиркой, чинили
повозки и делали множество других дел, которые необходимы в жизни
кочевников. Брандер сделал круг над табором, чтобы обратить на себя
внимание, после чего опустил флиттер поодаль, боясь распугать распряженных
животных.
Брандер поднялся на холм, стараясь выглядеть уверенно, но не
враждебно. Что, в конце концов, может сделать один человек против целого
табора? Но предосторожность никогда не мешает - три человека ожидали его
на вершине, загораживая дорогу в ложбину. Стоявший в середине коренастый
человек с густыми курчавыми черными волосами и курчавой, начинающей
седеть, бородой сделал шаг вперед.
- Что привело тебя сюда, незнакомец? - голос был резким, но
почтительным.
- Я Брандер из Дома Харлана, и у меня есть дело к вашему старшему.
- Я слушаю. В чем твое дело?
- Среди моих людей есть обычай называть свои имена, прежде чем
приступать к делу.
Коренастый пожал плечами.
- Среди моих людей такого обычая нет.
Либо слово "Харлан" для тебя ничего не значит, либо ты это хорошо
скрываешь. Может быть, мне лучше было назвать себя Одоннелом.
Но Брандер вспомнил, какую неожиданную мясорубку устроили эти
цыганские бандиты вышколенным солдатам Одоннела возле Бревена, и решил,
что это не самое подходящее имя.
- Так какое же у вас дело? - напомнил один из стоявших сзади.
- Я уже сказал, что мне нужно говорить со старшим.
Брандер скорее почувствовал, чем увидел, как вспыхнули эти двое, но
старший жестом отослал их назад. Брандер подождал, пока они уйдут
достаточно далеко, после чего заговорил вполголоса.
- Мое дело требует тайны. Я уже давно заметил, что люди, которые
убивают или оскорбляют цыган, медленно и в страшных муках умирают. В
записях Совета нет ни одного случая, когда человек, оскорбивший или
убивший цыгана, остался бы жив.
Человек сложил руки за спиной. Он смотрел на Брандера, но не произнес
ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64