– Буду откровенна, Кортес, сначала я видела в вас лишь…– Кровожадное животное, – с горечью закончил он.– Скажем, удачливого солдата… Но я открыла для себя великого капитана, гордого человека. Я уважаю вашу смелость, Кортес. Нужно быть абсолютно сумасшедшим, чтобы пересечь море и броситься в эту конкисту… да, сумасшедшим или гениальным!Зефирина сказала правду. Если она и не была согласна с методами конкистадоров и Кортеса, она не могла не восхищаться этим делом, которым жили мужчины ее времени.– Видите ли, Кортес, – продолжала Зефирина после паузы, – вы меняете облик мира, и я вас уважаю за это… Но, что я отвергаю, так это развязанную бойню несчастных туземцев и их порабощение.Кортес выпрямился, ему необходимо было оправдаться.– Ты ошибаешься, Зефирина, мир принадлежит сильнейшему. Так было во все времена и будет, пока человек остается человеком. Я не очень одобряю убийств и прибегаю к ним, лишь как к вынужденным мерам… Но индейцы тоже виноваты.– Вы преувеличиваете, эти несчастные виноваты только в том, что погибают…– Ты ошибаешься, – мрачно проговорил Кортес. – Они виноваты в том, что борются не с нами, а между собой! Вместо того чтобы объединиться и разгромить нас, они ссорятся. Мы этим воспользовались. Мы несем им цивилизацию белого человека, спустившегося с небес, как они говорят… Я не убивал Монтесуму, его убили свои же, а я обращался с ним все время по-королевски Исторический факт.

… Но я выиграл, Зефирина, а у сильнейшего – все права!Изнуренный лихорадкой конкистадор заснул на руках у Зефирины. Она долго смотрела на него.– Фульвио, любовь моя… – прошептала она, целуя темные кудри Кортеса.В шесть часов утра конкистадор, очень бледный, вскочил на лошадь, и длинная колонна – флотилия, ступившая на «твердую землю», – отправилась в путь, намереваясь пересечь перешеек.Барабанщики, флейтисты, капралы, мушкетеры, знаменосцы, артиллеристы, авантажи Солдаты I ранга.

, сержанты, капитаны, фуражиры, маркитанты, парикмахеры, хирурги, хранители воды, хранители пищи, капелланы, писари, трубачи, каторжники, рабы, тащившие бронзовые пушки с головой льва на затворе, мулы, лошади растянулись блестящей на солнце змеей больше чем на лье.За солдатами с алебардами, которые возглавляли отряд, шли индейцы – чимароны, укрощенные завоевателями и согласившиеся служить им. Эти люди с красной и белой татуировкой несли на плечах попугаев, а на головах у них красовались гирлянды из перьев и ракушек, в руках – гигантские камыши. К изумлению Зефирины, эти краснокожие люди держали во рту свернутые коричневые листья, пламенеющие на конце, и выпускали изо рта и носа дым, словно их пожирал внутренний огонь.Верхом на хорошей лошади Зефирина вместе с мадемуазель Плюш, Пикколо и Кристобалем, который проводил время за рисованием, двигалась в личной свите Кортеса. На время экспедиции Зефирина вновь облачилась в одежду юноши, а мадемуазель Плюш – в костюм аптекаря.Солнце обжигало. Всадники надели широкие шляпы, чтобы укрыться от его лучей. Зефирина спрашивала себя, как выдерживают испанцы в своих металлических касках и кольчугах, особенно едва оправившийся после болезни Кортес. Это был суровый поход по перешейку, соединяющему два континента.Среди зловонных испарений болот нужно было двигаться вперед по «дороге» через лес или джунгли. Конечно, путь был уже проторен другими колоннами, но пышная растительность сразу же отвоевывала свои территории.Индейцы чимароны, смирные и, казалось, всецело преданные Кортесу, прорубали дорогу. Нужно было преодолевать несколько раз реку и ее притоки. Удовольствие от прохладной воды здесь сплеталось с чувством опасности. Бурные речные потоки кишели крокодилами. Испугавшись одного из них, лошадь Зефирины встала на дыбы и скинула наездницу на середине реки. Зефирина почувствовала, как ее уносит течением, и забарахталась. Вакеро, вождь чимаронов, нырнул и вынес ее на берег.Это она должна была испытывать признательность за то, что ей спасли жизнь, но с этой минуты Зефирина сделалась богиней чимаронов. Они гордились тем, что спасли это зеленоглазое создание, и приносили фрукты, чтобы она могла утолить жажду.– Божественная Зефирина, ты можешь прийти сюда и властвовать, – с улыбкой сказал ей однажды вечером Кортес.По ночам они строили импровизированные укрытия из веток и листвы. Лежа на ложе из листьев рядом с Кортесом Зефирина не могла уснуть. Она думала об эволюции их отношений, ставших почти братскими. «Как необычна моя жизнь!» – размышляла она, обеспокоенная мыслью о беременности, но не желая говорить об этом Кортесу.Она прислушивалась к звукам джунглей, к крикам неизвестных животных. Даже луна, которую она видела в щели между листьями, казалась ей не такой, как раньше.На четвертый день изнурительного путешествия колонна достигла высшей точки перешейка. По просьбе Кортеса вождь чимаронов помог ему, Кристобалю и Зефирине взобраться на дерево, где был устроен наблюдательный пункт.С этого возвышения онемевшая от восторга Зефирина увидела бесконечные просторы темно-зеленых лесов. Вдали с каждой стороны их обрамляла золотистая полоска. На севере пенилось и волновалось Сумеречное море, или Атлантический океан; на юге же простиралась бескрайняя и очень спокойная гладь голубых вод.– Какой же тихий, этот огромный океан! – прошептала Зефирина.– В память о вас, друг мой, мы назовем его так… Тихий океан, – галантно заявил Кортес.Маленький картограф записывал, не переставая, зачеркивал, описывал кривые, рисовал потоки воды и берега.Спустившись, Зефирина подумала, что перед глазами сейчас было то, чего не видел ни один француз… два океана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113