- воскликнула Железная Орхидея. -
Где мы устроим пикник?
Джерек погладил ограждение ландо, и экипаж по спирали стал медленно
опускаться вниз, пока не оказался между двумя башнями, проплывая чуть выше
крыш блоков, куполов и шаров, которые сияли тысячами неопределенных
оттенков.
- Там? - Он показал на пруд с рубинового цвета жидкостью и нависшими
над ним старыми деревьями с длинными, покрытыми ржавчиной ветвями,
касающимися поверхности. Мягкий красно-золотистый мох покрывал берег, и
крошечные звенящие насекомые оставляли в воздухе искрящиеся следы
янтарно-аметистового цвета.
- О да! Превосходно!
Когда Джерек посадил свою машину, Железная Орхидея величественно
шагнула на землю и поднесла палец к губам, осматривая сцену вокруг с
выражением смутного узнавания.
- Хм, не то ли самое место? Может быть... Джерек, знаешь, я думаю,
что именно здесь был зачат ты, мой плод. Твой отец и я гуляли. - Она
показала на комплекс низких зданий на противоположном берегу, чуть
различимый сквозь медленно проплывающее облако желтого цвета. - Вон там!
Разговор зашел, как это обычно бывает в таких местах, об обычаях древних.
Я помню, мы обсуждали Мертвые Науки. Как оказалось, он изучал некоторые
древние тексты по биологическому переконструированию, и мы подумали,
существует ли еще возможность создать ребенка согласно практике Эпохи
Рассвета. - Она рассмеялась. - Сколько ошибок мы наделали сперва! Но
постепенно мы разобрались, что к чему, и вот ты здесь - великолепное
создание, продукт искусного мастерства. Вероятно, поэтому я так дорожу
тобой, так горжусь.
Джерек взял ее мерцающую, черную, как смоль, руку и поцеловал кончики
пальцев, ласково погладил по спине. Он ничего не мог сказать, но руки его
были нежными, выражение лица - любящим. Джерек знал ее достаточно хорошо,
чтобы понять, что она сейчас странно взволнована...
Они лежали на уютном мхе, слушая музыку города, наблюдая за
насекомыми, танцующими в заливающем все вокруг фиолетовом свете.
- Думаю, именно покой я ценю больше всего, - пробормотала Железная
Орхидея, томно двигая головой по его плечу, - античный покой. Как ты
считаешь, не потеряли ли мы нечто, чем обладали наши предки, - некоторое
качество, вырабатываемое жизненным опытом? Вертер верит, что оно у нас все
еще есть.
Джерек улыбнулся.
- Как я понимаю, самый великолепный из цветов, каждому индивидууму
дается индивидуальный жизненный опыт. Мы можем сделать из нашего прошлого
все, что захотим.
- А из будущего? - проговорила она сонно и непоследовательно.
- Если принимать всерьез предупреждения Юшариспа, тогда будущее
неясно. Вряд ли его сколько-нибудь осталось.
Но он уже утратил ее внимание. Она встала и подошла к берегу пруда. В
глубине, под поверхностью, переливались мягкие цвета, и, очарованная на
миг, она засмотрелась на них.
- Я пожелала бы... - начала она, затем замолчала, тряхнув темными
волосами. - О, запахи, Джерек! Они грандиозны!
Джерек встал и подошел к ней, сам похожий на движущееся облако: он
глубоко вдохнул химическую атмосферу, и его тело засветилось. Джерек
смотрел через пруд на очертания города, думая, как он изменился с того
времени, когда был населен людьми, когда люди проводили время среди его
машин и заводов, еще до того, как стал независимым, больше не нуждающимся
в присмотре. Страдал ли город когда-нибудь от одиночества, думал Джерек,
скучал ли, как это могло в конце концов показаться, по неуклюжему
заботливому вниманию инженеров, давших ему жизнь? Покинули ли обитатели
Шаналорма город или он сам отверг их? Джерек обнял одной рукой плечи
матери, но понял вдруг, что вздрагивает от порывов неожиданного холодного
ветра.
- Он грандиозен, - сказал Джерек.
- Я думаю, не отличается от тех, которые ты посетил... от Лондона?
- Это город, - согласился он, - а города ненамного отличаются друг от
друга по своей сущности. - И почувствовал еще один укол боли, поэтому
засмеялся и сказал: - Какого цвета будет наш обед сегодня?
- Снежно-белого и темно-голубого, - сказала она. - Эти маленькие
улитки с лазурными раковинами, откуда они? И сливы! Что еще? Аспирин в
желе?
- Не сегодня. Я нахожу его несколько пресным. Нам нужна какая-нибудь
снежная рыба?
- Обязательно! - Сняв платье, она встряхнула его надо мхом, и оно
превратилось в серебристую скатерть.
Вместе они приготовили еду, усевшись на противоположных концах стола.
Но когда еда была готова, Джерек не почувствовал голода. Чтобы
доставить удовольствие матери, он попробовал немного рыбы, сделал
глоток-два минеральной воды, взял кусочек героина и обрадовался, когда ей
самой наскучила еда и она предложила рассеять остатки. Как Джерек ни
старался всем сердцем присоединиться к энтузиазму матери, но обнаружил,
что не может освободиться от смутного чувства беспокойства. Он знал, что
хочет быть в каком-то другом месте, но знал также, что в мире нет места,
куда он мог бы отправиться и освободиться от ощущения неудовлетворенности.
Он заметил, что мать улыбается.
- Джерек! Ты печален, мой дорогой! Ты хандришь! Возможно, пришло
время забыть свою роль, сменить ее на ту, которую можно лучше воплотить в
жизнь?
- Я не могу забыть миссис Ундервуд.
- Я восхищаюсь твоей твердостью. Я уже говорила тебе это и теперь
просто хочу напомнить, исходя из моих знаний классики, что страсть,
подобно совершенной розе, должна в конце концов увянуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9