Пока выключатель не щелкнет – вирус спит. Он просто ждет своего часа в каждой клетке тела.
– А выключатель? Что приводит его в действие?
– Температура сорок градусов по Цельсию.
– Почему именно сорок?
– Все очень просто. Это позволяет отследить начало эксперимента. В данном случае, однако, на спусковой крючок никто специально не нажимал. Милли заболела гриппом, у нее поднялась температура, и через неделю она умерла, превратившись в самую настоящую биологическую модель рака. Ирония судьбы.
– Так, значит, кашу заварили, чтобы скрыть этот вирус?
Доктор молча кивнул, меланхолично доел все, что оставалось на тарелке, и затем с удивленным видом посмотрел в нее, словно изумившись тому, что больше ничего не осталось.
– Очень и очень вкусно, просто замечательно! – произнес он таким тоном, словно вовсе не понял, что же он все-таки съел.
«Вечерняя смена» Люка закончилась, и он отправился домой, к семье, оставив Беверли в одиночестве. Она ненавидела такие моменты, когда все преимущества свободной жизни превращались в ничто и она оставалась наедине со своим стыдом и своими страхами. Страхами одинокой женщины. Темная комната, еще хранившая запах мужского тела, пробуждала в ней слишком много воспоминаний и оставляла слишком мало надежд. Ночь становилась для нее временем, когда желания ничего не стоят, а сожалений – полная чаша. Бессонница, словно старуха-смерть, ухватила ее своей костлявой лапой за самое сердце, и не было даже необходимости сжимать его, ибо оно и без того окоченело от холода, темноты и одиночества.
Эти приступы депрессии накатывали на Беверли все чаще и становились все более невыносимыми. Особенно острыми они сделались после поражения, которое она потерпела в деле Никки Экснер, когда ее уверенное возвышение по карьерной лестнице внезапно было Прервано. Удивляться тут нечему – чтобы двигаться вперед, нужно ежедневно доказывать свою состоятельность. Все существование Беверли Уортон основывалось на переработке жизненной энергии – ее самой, ее коллег и даже ее врагов – и обращении этой энергии в материю своего успеха. Нет успеха – нет жизни. Простое уравнение, как E = mc2, и такое же мощное, такое же емкое, такое же незыблемое.
Она присела на кровати, ощущая легкую боль в промежности. Все-таки Люк славный парень. Она включила бра над кроватью и посмотрела на свое отражение в зеркале на противоположной стене. «Что ты собираешься теперь делать со своей жизнью?»
Это был не тот вопрос, на который хотелось искать ответ в три часа ночи, но вопрос был задан, и отмахнуться от него оказалось не так-то просто. Время убегало от нее. Получив назначение в команду Ламберта, она восприняла это не только как наказание за прошлые грехи, но и как шанс начать все сначала.
Проблема состояла в том, что Ламберт и не собирался скрывать, что смотрит на этот вопрос иначе. Он не желал видеть ее в своей группе, с самого начала решив, что Беверли неисправимо плоха, и не собирался тратить силы и время на ее перевоспитание. Если он и замечал ее, то лишь для того, чтобы в очередной раз помянуть всуе ее промежность. Беверли не была наивной девушкой. За годы службы в полиции ей не раз доводилось встречать людей, похожих на Ламберта, но прежде они всегда оказывались бессильны против нее. Уортон была не только сексуально привлекательной женщиной, но и обладала репутацией толкового полицейского. Как только ее репутация оказалась запятнанной, Беверли стала уязвима.
Конечно, всегда есть возможность проявить «сговорчивость»…
Теперь она лишилась не только репутации, но и возможности ее восстановить. И никто не домогался ее «сговорчивости».
Черт! Она тут же отбросила это слово. «Называй вещи их именами, девочка». Готовности лечь под кого угодно.
Было время, когда ей не требовалось прибегать к подобным эвфемизмам, когда она легко и свободно употребляла более точные выражения. Боясь, что сейчас расплачется, она взяла с туалетного столика бумажную салфетку и высморкалась, словно это могло остановить слезы. Беверли встала, накинула халат и отправилась на кухню за виски. Отыскав початую бутылку и перестав жалеть себя, она уселась в гостиной и принялась думать, как ей быть со всем этим дальше.
Ламберт только и ждет удобного случая, чтобы избавиться от нее, и ее единственный шанс в борьбе с ним – довести дело «Пел-Эбштейн» до конца. До победного конца. Три, может, четыре смерти за месяц – этого уже вполне достаточно, чтобы задаться целью установить истину. И какие смерти! Беверли повидала немало людей, отправившихся в мир иной, видела жестокость убийц и изобретательность самоубийц, обыкновенные и, если так можно выразиться, уникальные способы ухода из жизни, но то, что произошло с этими людьми, представляло собой далеко не ординарный случай. Подробности смерти других экс-сотрудников злополучной лаборатории, которые сообщил ей Люк, были хотя и скупыми, но весьма интригующими.
Прежде всего, не осталось тел. В первом случае бедную девушку взрывом газа разнесло в клочья, во втором – молодой человек просто исчез, растворился в воздухе, оставив подружку гадать, куда он подевался. В третьем французские жандармы также пришли к выводу, что бедняга мертв, – показания свидетелей наводили на мысль о похищении.
Во-вторых, даты. Временная разница между гибелью девушки и исчезновением молодого человека составляла несколько дней, как будто смерть сперва навестила одного, а затем отправилась к другому. В довершение всего пропал Карлос Ариас-Стелла, и хотя его подруга пребывала в уверенности, что тот ее бросил, Беверли пришла к куда более печальному выводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138