По обе стороны широкого коридора было
столько дверей, что не хватило бы пальцев на двух руках сосчитать их. Кори
дор же плавным полукругом уходил куда-то вдаль. Из комнаты в комнату шаст
али какие-то люди с озабоченными лицами. Первые несколько минут я не мог о
тделаться от мысли, что нахожусь скорее в учреждении, чем в квартире.
Наконец ко мне подошел немолодой человек с погонами подполковника.
Ц Это вы Турецкий? Ц спросил он безо всякого вступления.
Я кивнул.
Ц Проходите в гостиную. Надежда Анатольевна там.
И он показал мне, как пройти в гостиную. Замечу, это было не так-то просто.
Гостиная размерами была не меньше баскетбольного поля. Кстати, народу зд
есь находилось столько, что, если разделиться на две команды, можно было б
ы и сыграть. Конечно, кабы не печальный повод, собравший здесь их.
По периметру комнаты на диванах, стульях и в креслах сидели печальные же
нщины. Некоторые плакали. Мужчины, многие из которых были одеты в военную
форму, стояли и с безучастным видом смотрели на большой стол посреди ком
наты, который готовили для чаепития. Хотя нет, судя по стыдливо прятавшим
ся в углу бутылкам явно не с безалкогольными напитками, поминки уже почт
и стартовали. Длинный марафон Ц похороны, девять дней, сорок, годовщина
Ц еще был впереди, и мужчины, предчувствуя обильные российские поминочн
ые возлияния, индифферентно поглядывали на стол.
На одном из диванов сидела женщина, которая не плакала, не теребила в рука
х платок. Она только растерянно поглядывала по сторонам, как бы не совсем
понимая, что на самом деле здесь происходит. Я сразу определил, что это и е
сть Надежда Филимонова Ц жена, а теперь вдова генерала. Уж поверьте, на св
оем веку я не раз видел и вдов и вдовцов, потерявших самых близких. Вдов, ко
нечно, больше. Как это ни странно, в эти минуты, я имею в виду похороны и поми
нки, они, случается, хотят скрыть свои настоящие чувства, но это получаетс
я плохо. И всегда видно человека, который равнодушен к смерти близкого ил
и даже где-то внутри рад этому. Или который скорбит по-настоящему.
Надежда Филимонова не притворялась. Она не рыдала, не рвала на себе волос
ы, не голосила, она просто не могла поверить, что ее муж, еще вчера красавец
генерал, удачливый политик, лежит на холодном даже в такую жару столе мор
га, мертвый… Я знал, что ее с утра возили в морг. Причем это было не слишком н
еобходимо, но Филимонова настояла. Может, она хотела лишний раз убедитьс
я, что весь этот кошмар, начавшийся вчера вечером с выстрела из окна гости
ницы «Москва», Ц правда…
Ну что ж, может быть, для меня это даже к лучшему. Есть надежда, что она будет
искренне помогать следствию.
Я не спеша подошел к Филимоновой. Она, сразу заметив незнакомого человек
а, подняла голову и посмотрела на меня. Кажется, даже с какой-то сумасшедш
ей надеждой.
Ц Здравствуйте, Надежда Анатольевна. Я следователь Турецкий. Я веду рас
следование причин убийства вашего мужа…
Конечно, я прибавил несколько ничего не значащих фраз соболезнования.
Ц Да, Ц перебила меня она, Ц я очень рада.
«Рада». Все-таки интеллигентному человеку никогда не изменяет выдержка
. А судя по справке, которую я получил, Надежда Анатольевна была типичной и
нтеллигенткой. Кстати, у военных жены редко бывают профессорами МГУ.
Ц Мне нужно с вами поговорить. Я знаю, сейчас это для вас трудно, но…
Ц Я все понимаю. И постараюсь помочь вам максимально, Ц произнесла Фили
монова, встала и сделала приглашающий жест по направлению к одной из бок
овых дверей. Я последовал за ней…
Надя Рождественская с раннего детства не имела никаких проблем Ц конеч
но, до определенного времени. Отец, скрипач с мировым именем, привозил из ч
астых заграничных турне вещи и игрушки, которые не могли присниться ее п
одружкам даже в самых волшебных снах. Мать, известная переводчица, выучи
ла ее нескольким языкам, что в Советском Союзе сразу ставило человека на
несколько ступеней выше остальных, безъязыких сограждан. Кроме того, при
рода не обидела Надю внешностью Ц прохожие на улице оборачивались, восх
ищаясь ее золотыми кудрями, огромными глазами василькового цвета, безуп
речной осанкой и чарующей улыбкой.
Казалось бы, зависть менее удачливых сверстников, перерастающая в тихую
ненависть, была Наде обеспечена. Но каким-то чудесным образом ей удавало
сь ладить со всеми. Даже самое заскорузлое сердце могла размягчить ее ул
ыбка. Кроме того, своими игрушками Надя всегда делилась, ее вещи носили по
очереди все подруги, а в школе, во время контрольных по английскому, у нее
списывал весь класс. Надя не могла никому отказать в помощи. Это было не в
ее характере. Ничего не поделаешь Ц так ее воспитали родители.
Супруги Рождественские только радовались, когда видели, что у их дочери
нет и намека на жадность. Это, считали они, признак действительно интелли
гентного человека. Надя воспитывалась на книжных идеалах и, надо сказать
, выросла такой, какой ожидали ее видеть родители Ц искренней, бескорыст
ной и доброй.
Итак, Надя росла. Отец играл на скрипке каприсы Паганини, мать переводила
Стейнбека и Франсуа Вийона, и все шло очень хорошо. До тех пор, пока не случ
илось то, что рано или поздно происходит в жизни каждого, Ц Надя влюбилас
ь.
Сердцу не прикажешь, Ц эту истину вполне признавали родители Нади. И в пр
инципе они были готовы принять любой выбор своей дочери. Но… все имеет св
ои границы. И это они осознали, когда Надя впервые привела в дом своего изб
ранника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18