Глайдер будто пырнул в мутную воду и плыл в ней, ослепший, как старинная субмарина, полагаясь лишь на удачу. Впрочем, у глайдера был радар и Делануа, выругавшись вполголоса, включил его в активный режим — теперь полиция могла засечь угнанную машину с расстояния в несколько километров, несмотря на то, что они почти чиркали днищем гребни волн. Стоило им заметить машину без опознавателя, как путешествие закончится в участке и уж тогда сообщничество в угоне глайдера будет не самым тяжким обвинением.Спроецированный на лобовое стекло экран пестрел отметками пассажирских глайдеров и грузовых платформ, ползущих через пролив, и Делануа короткими движениями джойстика менял курс, обходя препятствия, как слаломист флажки.— Спать хочу — умираю, — проворчал он, полез в карман, достал флягу и коротко приложился к ней.— Можно подумать, это вас взбодрит, — язвительно заметила Ингрид.— Да, — коротко ответил Делануа, — а, черт!— Что?— Полиция, — он показал пальцем две красноватые отметки на экране, переключил радар в пассивный режим и снизил скорость. — Молитесь, кто верует.— О чем? — насмешливо спросила Ингрид, но в ее голосе слышалось плохо скрываемое напряжение.— Во-первых — чтобы не засекли, а во-вторых — чтобы не вмазаться в кого-нибудь.— А разве рейсовые суда идут без локатора? — поинтересовался Седов, которому перспектива вмазаться во что-нибудь вовсе не показалась заманчивой, несмотря на то, что тремя часами ранее он едва не застрелился и прошло всего полчаса, как он хотел сбросить глайдер в море.— Им радар ни к чему. У них коридор, ограниченный приводным лучом, — пояснил Делануа, напряженно всматриваясь в пелену, сквозь которую пробивался глайдер.Что он там мог разглядеть, оставалось загадкой. — Скажи, пусть поднимет машину выше. — Зачем?— Что «зачем»? — не понял Делануа.— Он с тобой говорит? — спросила Ингрид. — Пусть быстрее поднимет машину. — Он просит, чтобы вы летели выше, — буркнул Седов.— А что такое? — Быстрее! Последний призыв, мелькнувший в мозгу Седова, был, как удар плети — обжигающий и болезненный. На миг Сергей словно прозрел и увидел то, что видел сквозь ночь и туман обосновавшийся в теле анимат — огромный грузопассажирский паром, неторопливо давивший волны на расстоянии полусотни метров прямо по курсу глайдера.Седов одним рывком перевалился через переднее сиденье, схватил джойстик поверх руки Делануа и рванул его на себя.Глайдер задрал нос и устремился вверх. На расстоянии нескольких метров под днищем пронеслись освещенные надстройки парома, вскрикнула Ингрид, зарычал Делануа… и над головой вновь засияли звезды.Седов выпустил управление и повалился назад. Делануа, опомнившись, направил глайдер вниз, в туман, судорожно передергивая плечами.— Вот дьявол! — сказал он, — чуть не это… того…Ингрид, откинувшись на сиденье, дышала часто, будто долго задерживала дыхание.Делануа присосался к фляжке, причмокнул и, не оглядываясь, протянул ее через плечо Седову.Сергей сделал добрый глоток, хотя пить не хотелось — он с удивлением обнаружил, что совершенно спокоен — не сбилось дыхание, не участился пульс. Сердце билось ровно и размеренно.— Можно мне глоток? — попросила Ингрид.Седов молча передал ей фляжку. Она хлебнула, закашлялась и сказала:— Господи, как вы ее пьете?— Со вкусом, не торопясь и наслаждаясь ароматом, — проворчал Делануа, отобрал флягу и спрятал ее в карман.Седов усмехнулся — вкус был действительно запоминающийся: словно он целый день жевал сосновые иголки. — Если хочешь, я сниму воздействие алкоголя. — Зачем?— Что, опять? — всполошился Делануа.— Нет, все в порядке, — успокоил его Седов, — это мы о своем, о девичьем.— Что он говорит? — повернулась к нему Ингрид.— Свобода личности, провозглашенная основным законом Лиги Объединившихся Наций, предполагает невмешательство в личные разговоры граждан. А поскольку я беседую с собственной личностью, то прошу уважать мое право на частную жизнь, — злорадно сказал Седов.— Бред какой, — заметил Делануа.Ингрид поджала губы и отвернулась.— Так о чем ты? — спросил Седов в пространство. — Я предложил снять воздействие алкоголя. — Ну уж нет! Зачем тогда пить? — Употребление алкоголя очень вредно. Алкоголь есть яд и наркотик, отрицательно воздействующий на организм. — Да что ты говоришь? — ухмыльнулся Седов, — вот когда глаза-то у меня открылись! Вот и дождался я того, кто объяснит мне наконец пагубность пьянки.— Мог бы и у меня спросить, — вполголоса заметила Ингрид. — Я очень рад, что могу помочь тебе. Итак: прежде всего алкоголь, являясь ядом и наркотиком, исключительно негативно влияет на нервные… — Стоп, — сказал Седов, — хватит.— Вы не могли бы помолчать, — попросил Делануа, — а то у меня впечатление, что я везу сумасшедшего.— А может так и есть?— Чтобы не мешать им, ты можешь общаться со мной, не используя голосовой аппарат. Я все пойму. — Как это? — Просто думай. Хочешь — словами, хочешь — образами. Это неважно. Я понимаю, чего ты хочешь прежде, чем ты это сделаешь или скажешь. Думай — так будет проще. — И о чем? — Седов неуверенно сложил в голове вопрос. — Можно о чем угодно. Можно говорить, можно играть, можно учиться. Тебе учиться у меня, а мне у тебя. — Так, это надо обдумать. Только мое условие — ты говоришь исключительно тогда, когда я спрашиваю, — остается в силе , — предупредил Седов. — А если опасность? — Тогда можешь говорить без спросу в любое время. Даже, если я сплю. Кстати, а ты спишь когда-нибудь. — Нет. — Бедняга. Эй, а ведь если я буду думать о чем-то — ты все это узнаешь! — опомнился Седов.— Я не могу иначе, — Седову показалось, что эта фраза прозвучала виновато, — но я обещаю, что никому не скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90