Необходимость использования новейшего оборудования и нанотехнологий…— Все это известно довольно давно, — сказал Делануа, — но если решили обнародовать, значит следует ожидать серьезных действий. У меня есть кое-какие материалы по незаконному клонированию человекоподобных существ. К примеру «Биотех» легально продает в лаборатории по всему миру биологический материал для проведения опытов — я имею в виду, конечно, клонирование приматов, но что происходит в его институтах, подобных тому, в котором работали вы, доктор Мартенс, известно немногим даже в самой компании.— Там, где работала я, ничего подобного не было.— Или вы не знали об этом. Если производство налажено, его можно запустить хоть в пустыне, хоть на Северном полюсе, вдали от посторонних глаз. К примеру, десять месяцев назад на Илиану были поставлены пять молекулярных инкубаторов объемом два кубических метра каждый. Вы видели их в своей лаборатории?— А вы хоть знаете, что собой представляет молекулярный инкубатор? — в свою очередь спросила Ингрид, — это целый комплекс, монтаж и отладка которого занимают от трех до пяти недель, они съедают мегаватты энергии. Столько, что хватило бы обеспечить не только мою лабораторию, но и всю эту затхлую планету в течение года.— Я отследил их отправку с космодрома в Шри Ланке, — сказал Делануа, — а что инкубаторы направляются именно на Илиану, мне сообщил один из моих бывших информаторов, который работал на этом грузовом корабле вторым пилотом. Кстати, «Вега» потерпела катастрофу при выходе из подпространства через месяц после того, как доставила груз на Илиану, и весь экипаж погиб.— Это ничего не доказывает, — сердито сказала Ингрид.— Возможно. Но все-таки работу для «Биотеха» они выполнили.— Я не знаю, какие у вас доказательства конкретно по данному случаю, но уверена, что здесь какая-то ошибка. Я даже обсуждать ничего не хочу.— Да? — Делануа приподнял бровь, — а я как раз хотел вас просветить относительно персоны президента компании «Биотех» Спенсера Бриджеса. Не желаете послушать?— Нет уж, увольте. Бриджес поступил со мной несправедливо, но то, в чем вы его обвиняете, — полный бред.— Вы еще не знаете, что я предлагаю вам выслушать, а уже настроены отрицательно. Впрочем, дело ваше. Господа, прошу к столу. Маринованных угрей следует есть горячими.Седов, молчавший во время спора, пожалел, что Ингрид не захотела выслушать аргументы Делануа, но решил расспросить бывшего агента при первом же удобном случае.Ингрид скривилась — в меню автоматической плиты преобладали рыбные блюда, в основном, тушеные. Вчера, правда, Делануа приготовил сельдь, обжаренную в свином жире с луком и картофелем, но Ингрид предпочла бы кусок хорошей говядины. Седов был в пище непривередлив, а потому съедал все, что предлагали. Любимой же приговоркой Делануа была такая: пища должна быть питательная и вкусная, пусть даже немного и грубоватая.Маринованные угри под светлое пиво понравились всем. Десерт каждый выбирал по своему вкусу: Делануа ограничился чаем с галетами, Ингрид выбрала фруктовый коктейль, а Седов, взяв на пробу дынный мусс, тут же пожалел — блюдо оказалось для него слишком сладким.Делануа собрал посуду, отправил ее в мойку и, набив трубку, присел к столу.— Ваш друг, — он указал пальцем в грудь Седова, — не говорил, как он появился на свет?— Я не интересовался, но могу спросить.— Для чего? — Ингрид подняла голову и свысока посмотрела на Делануа, — я и сама могу объяснить, каким образом был выведен анимат.— Сомневаюсь, — Делануа пыхнул трубкой, — когда вы пришли к О'Брайану, он уже закончил теоретическую часть и полгода работал в лаборатории.— Я, конечно, не могу сказать, что проект «Эволют» зародился при мне — это заслуга исключительно Сайруса, но практическая работа проводилась при моем непосредственном участии.— Так скажите, каким образом было получено это существо? — Почему он называет меня существом? — А как тебя называть? Человеком? — Ты дал мне имя. — Его знаю только я и ты, — объяснил Седов , — и пусть это останется между нами. Ему казалось, что отношения между ним и аниматом перешли в новую фазу. Седов частенько ловил себя на мысли, что общается с Муком, как с ребенком — терпеливо и бережно. Чувство, что рядом кто-то, не приспособленный к жизни и кого надо оберегать и вести по ней, пока он твердо не встанет на ноги, постепенно овладевало Седовым. Он вспомнил, что примерно так относился к детям, когда они росли — и к Лидии, и к Лешке, и это его позабавило. Он испытывал ответственность и некоторую жалость к Муку, в то время как Ингрид относилась к анимату, как к новой породе лабораторных крыс, или к мартышкам, которым привили нечто способное вызвать у них скачок в развитии интеллекта. Кажется, Мук чувствовал это, и когда Ингрид хотела поговорить с ним, всячески увиливал, причем увиливал настолько по-детски, что Седов, видя эти неуклюжие старания избежать общения с Ингрид, сам находил для нее отговорки. — А ты помнишь, откуда взялся?— спросил Седов . — Очень отрывочно. Я был, как бы это объяснить… зародыш. Но я видел и слышал, только я не помню, что. Сохранились отрывочные образы, какие-то звуки, может, это был разговор, но я тогда не понимал ни слова, а теперь от него осталось только эхо. Мне кажется, что я помню доктора Мартенс. Ее голос, ее лицо, даже тело… — Вот как? — Да, у нее родинка на левой груди. Правильно? Я помню, что она была ласковая и я чувствовал ее любовь. Странно, да? Меня еще не было, а она меня любила. — Да, странно… …некоторые исследования проводил сам, — говорила Ингрид, — и ни я, ни кто-то из лаборантов, их было двое, не допускались в лабораторию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90