— Она прекрасна сама по себе, и люди ее так хороши, как я только могла представить или пожелать.Холод заполнил ее душу. Скоро большинство этих людей ожидает смерть, а остальных — рабство.— Мы должны выиграть эту войну, Горный Сокол, — сказала она решительно.И сокольничего коснулась та же мысль и тот же страх.— Мы ее выиграем. Здесь или в другом месте, но мы победим. То, что не смог сделать Ализон, не смогут и эти проклятые чужаки.Отчасти, чтобы скрыть свои чувства, отчасти, чтобы преодолеть их, наемник распрямился и начал вставать.Но с болезненным стоном опустился на место: резкая боль в мышцах мешала неожиданным движениям.Пира в тревоге посмотрела на него, потом поняла причину неприятностей.— У тебя затекло тело? — озабоченно спросила она.Тарлах обрел способность говорить.— Надо справиться с этим до того, как завтра утром поднимусь на стену, — сказал он, почти не разжимая губ.— Если не сможешь, тебе нельзя стоять в боевом строю. Ты не сможешь сражаться, если даже встать не можешь.Она не пыталась помочь ему. Такую помощь он принял бы от товарищей и, может быть, от госпожи Уны, но она знала, что от нее он поддержку не примет.Капитан справился с собой. Лицо его оставалось напряженным, и ему пришлось прислониться к стене, вставая, но он знал, что тело его больше не предаст. Он не допустит этого.— Я буду готов. За это не опасайся. 21 На следующее утро Горный Сокол собирался выйти из комнаты, когда в нее вошел Бреннан.Тарлах заметил, как смотрит на него лейтенант, и нахмурился.— Пира мне не поверила?— Она хорошо знает, что в таких делах нельзя доверять сокольничим, мой друг. Мы стараемся выдержать слишком многое. Как ты себя чувствуешь?— Достаточно хорошо, чтобы отомстить за свою боль врагам.Тарлах заметил легкую красную линию на шее товарища. Она проходила от самого уха за высоким воротником. Словно острие меча или конец копья — Тарлаху казалось, что справедливо последнее, — оцарапали кожу.— Я вижу, ты сам едва избежал раны. На этот раз было близко.— Мне было бы очень неприятно, если бы острие оказалось чуть ближе, — признался Бреннан.Тарлах заметил белое пятно. Левая рука лейтенанта вся в толстой повязке. Так целительница не перевязывает легкие раны, и улыбка тут же сползла с лица командира.— Что с тобой случилось?— Напоролся на меч, — лаконично ответил Бреннан. — Ничего страшного. Придется некоторое время держать в левой руке только щит, вот и все.— Поэтому вчера вечером Уна выполняла мою работу вместо тебя?Бреннан пожал плечами.— Бывают раны и посерьезней. Мне кажется, было уже поздно, когда помощники целительницы занялись мной. Да и работу они кончили не скоро.— Тебе кажется? Тебя усыпили? — Только? в случаях, когда необходимо хирургическое вмешательство, или при самых тяжелых ранах применялось усыпляющее. Должно быть, рука повреждена серьезно.— Пира заверила меня, что рука не потеряет подвижности, — улыбнулся Бреннан. — Идем, друг, а то я начинаю смущаться! Приготовим утреннее приветствие гостям. *** Рассвет был невыразимо прекрасен и обещал не менее прекрасный день.Прекрасные декорации, которые так контрастируют с жестокими делами, мрачно размышлял Тарлах, глядя на разворачивающуюся перед ним сцену. Ему казалось, что он уже целую вечность ежедневно видит ее перед собой.Нет, в огромном войске, собравшемся на берегу, чувствовалась какая-то перемена.Султаниты накануне ударили изо всех сил. Отступая, они признали, что стена по-прежнему стоит, но не ожидали, что и утром на ней будет тот же спокойный, решительный и смертельно опасный гарнизон, как и в самом начале осады. Разум по-прежнему утверждал, что они должны одержать победу, но теперь, глядя на этих стойких страшных воинов, султаниты дрогнули. Впервые за все время они усомнились в своей победе.Но это не имело значения. Они тоже собрались, и их командующий поднес к губам сигнальную трубу.Но не отдал сигнал.Другой сигнал разорвал ясный утренний воздух, высокий, сильный и чистый. Так может звучать только боевой рог сокольничьих.Неожиданно на высокогорной тропе, ведущей в долину, показались одетые в черное всадники. Их было очень много, но это только авангард армии сокольничьих.Они остановились, казалось, на целую вечность, но потом послышался новый сигнал — в атаку, и всадники по крутому спуску понеслись к стене и к цели за ней.Волна за волной накатывались всадники. Застывшим от неожиданности захватчикам и их противникам казалось, что всадникам нет конца.Над ними летели соколы, тысячи птиц, от них почернело небо.Тарлах на мгновение сузил глаза. Воинов не может быть так много…Он гордо поднял голову. Женщины! Все женщины присоединились к армии для защиты своего мира.Тарлах смотрел, как они приближаются, воины и боевые птицы. Это его народ. Никто не видел его в полной силе с тех пор, как сокольничьи в далеком прошлом пришли с севера. Теперь появилась достойная цель для силы и мужества этого народа.Но противников было не меньше. Впервые Тарлах по-настоящему оценил, что сотворили с армией захватчиков буря и мечи защитников. Если считать соколов, армия Морской Крепости теперь численно превосходила чужаков.Султаниты тоже поняли, какой удар нанесла им судьба. Позиция их стала неожиданно крайне уязвимой и опасной. Но они были опытными бойцами и торопливо перегруппировались, построились в квадрат, который позволит отразить нападающих. Но в то же время они понимали, что их усилия бесполезны. Султаниты смотрели на войско сокольничьих и видели, что пришла их судьба. *** Тарлах приказал каждому третьему своему воину отойти, уступить место вновь прибывшим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57