Он мог бы отказаться от этого, назначив командиром отряда Бреннана и получив на это одобрение командующего, но случай и щедрость госпожи Уны дали ему возможность спасти свой народ от почти неминуемого уничтожения. Он не смеет сейчас нарушить обычаи, чего бы ни хотел в глубине сердца. Его сердца. Или ее.Сокольничьи живут обособленно от всех, отгороженные своими странными обычаями. Когда в далеком прошлом корабли сулкаров привезли их в эти северные земли из южных крепостей, их сопровождали женщины и дети вместе со стадами домашнего скота. Сокольничьи расселили их в нескольких разбросанных деревнях, каждая под контролем одной колонны, а мужчины, ставшие наемниками, построили свое Гнездо и навещали женщин только, чтобы зачать новое поколение.Гордость, стыд и страх заставляли их молчать о причинах изгнания, и за долгие годы они еще больше замкнулись, еще больше отдалились от подруг и потомства, и постепенно у них оставалась только дружба товарищей и соколов.Они не всегда жили так, но в один черный день у них появилась Древняя, женщина из Древней Тьмы, и поработила их так тяжело и жестоко, что память об этом по-прежнему горит в сердцах сокольничьих.Джонкара могла навязывать свою волю только через женщин, но любая женщина сокольничьих становилась ее потенциальным орудием. Большинство женщин отказывалось подчиняться ее приказам и платило за это смертью, некоторые сломались, а немногие служили ей добровольно в обмен на часть власти, которой она с ними делилась. И каждая женщина, поддавшаяся Джонкаре, менялась, становилась жестокой и злобной, радовалась боли и унижениям окружающих. Через эти совращенные тени Джонкара приобрела полную власть над мужчинами, которые были связаны с этими женщинами.В конце концов ее власть удалось отчасти сбросить, хотя досталось это дорогой ценой, а уцелевшие оставили свою край и бежали, потому что Джонкара не была убита, ее только заковали, и все знали, что она ждет, ждет женщины, которая прольет ради нее кровь и снова освободит ее. Освободит, чтобы она смогла ужасно отомстить потомкам тех, кто заковал ее.И вот из-за угрозы нового рабства сокольничьи-мужчины предприняли единственный, как они думали, возможный шаг, чтобы избежать рабства у Джонкары, если она снова вырвется. Они отказались от всяких привязанностей, от заботы и страсти, от любых чувств к своим женщинам, полностью отгородившись от них, за исключением кратких периодов, необходимых для спаривания.Тарлах всегда знал это, но только после того, как принял службу в Морской Крепости, стала ему известна и другая сторона дела: почему женщины его народа, не менее гордые и доблестные, чем мужчины, приняли наказание и так долго выносили его. Мужчины были рабами Джонкары, с ними обращались жестоко, но они оставались мужчинами. А женщины утрачивали бесконечно больше, они становились инструментами страшного зла. Они гораздо сильнее боялись возвращения рабства, и этот страх заставлял их — во всяком случае большинство — оставаться пассивными долгие века после бегства на север. И даже сейчас, когда необходимость вынудила искать иной, лучшей жизни и, наконец, преодолела груз древней истории, женщины не пытались соединиться с мужчинами; напротив, они хотели совершенно обособиться от мужчин, возможно, в последнем усилии спасти их и бежать от них.Робкий стук вывел Тарлаха из задумчивости. Мужской голос сообщил, что еда готова.Бреннан снова надел шлем и подошел к двери. С кивком благодарности принял нагруженный поднос и снова закрыл дверь.— Прислали порции и для соколов и Брейвери, — одобрительно заметил он, ставя большую тарелку на стол. — Еда простая, но выглядит съедобной, и ее вполне достаточно.Тарлах без интереса посмотрел на стол.— Бери, что хочешь. Мне не хочется есть.Лейтенант и слышать об этом не хотел. Он заставил командира поесть и выпить вина, чтобы тот смог наконец забыться.Убедившись, что Тарлах лег, Бреннан отправился к себе. Он тоже отчаянно нуждался в отдыхе. *** Комната Квена была немного больше и чуть богаче обставлена, чем те, что отвели сокольничим, но это одновременно жилая квартира и рабочий кабинет престарелого ученого, и Аден, целительница Лормта и сама настойчивая искательница знаний, думала, что найдет там и Квена, и Дуратана в ожидании отчета.Серые глаза беспокойно устремились к ней;— Как та бедная молодая женщина?— Она без сознания и не испытывает неудобств. Пока ничего иного сказать нельзя, но раны у нее серьезные. С ней сейчас Пира, и кто-то будет находиться там постоянно, пока не минует кризис — к лучшему или худшему. — Аден покачала головой в смеси удивления и восхищения. — Ей трудно досталась поездка, но птичий воин правильно поступил, что привез ее сюда как можно быстрее. Удивляюсь тому, как эти воины понимают свою службу.— Не удивляйся, — ответил ей Дуратан. — Я сражался рядом с сокольничими, когда служил пограничником. Действительно, они редко отдают свои мечи женщинам, но если клятва дана, они выполняют ее, выполняют полностью, даже если это им неприятно. Во время бегства от Карстена среди беженцев были женщины и девушки, и ни разу я не был свидетелем невежливого обращения или нарушения той ответственности, которую приняли на себя сокольничьи.— И даже помимо клятвы, они всегда проявляют сочувствие. Если бы они нашли в пути раненую женщину, несомненно, сделали бы то же самое, хотя, может быть, и не ехали бы так быстро.— Они, по крайней мере, дали ей шанс на жизнь, — сказала целительница. — Но нам придется иметь дело с ними или с их предводителем. Как же нам с ними обращаться?— Так, как и раньше, оказывая гостеприимство, какое можем и какое они, примут, — удивленно ответил Квен, — А также позволив командиру изучать наши записи, как только он отдохнет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57