Мне было нелегко с этими лентами. Слишком много времени уходило на то, чтобы выполнить требование отца – стать хорошим специалистом. Он проявлял огромное терпение и как будто хотел быть уверен, что я сумею работать руками и зарабатывать себе на жизнь, когда он меня покинет. Я учился, хотя с животными у меня получалось лучше. Как я уже говорил, я умел управляться с гарами еще до того, как мог сесть верхом на одного из них. Я им почему-то нравился – или у меня был особый дар…
Отец иногда говорил о природных способностях. Он старался, чтобы я понял: люди разные. Конечно, я не имею в виду просто чужаков и землян (то, что они другие, знает и человек с десятой частью мозга в голове), но сами люди – земляне – обладают разными дарами и используют их – если умеют. Однажды отец начал говорить о пси-способностях, но вдруг замолчал, и на лице у него появилось замкнутое выражение. Тогда он объяснял мне, как происходит исцеление. Я хотел бы, чтобы он продолжал, но он больше никогда не упоминал об этом.
Существуют целители. Вернее, целительницы, потому что в основном это девушки и молодые женщины. Я видел, как они в глухих местах проделывают такое, чему не найдешь объяснения ни на одной ленте. Отец как будто их недолюбливал или не доверял их способностям. Он всегда испытывал беспокойство, когда поблизости оказывалась одна из них. Однажды я видел, как он отвернулся от целительницы, которая собиралась с ним заговорить. Это было в поселке Джонас.
Это была приятная молодая женщина, от которой исходило ощущение мира. Даже просто находясь рядом с целительницей, чувствуешь внутреннее тепло и душевный комфорт. Я видел, как она вздрогнула и посмотрела вслед отцу, и на лице ее было печальное выражение. Она даже подняла руку, как будто собиралась сделать целительное прикосновение – прикоснуться к чему-то такому, чего здесь не было.
Но о других дарах отец говорил, например, о психометрии. Это когда берешь какую-нибудь вещь в обе руки и говоришь, кто ее сделал и откуда она. Затем ясновидение: отец говорил, что этот дар встречается редко и не всегда можно ему доверять. Некоторые люди могут читать мысли, рассказать, о чем думает человек, хотя сам он ни с чем подобным не встречался, знает только из лент.
У чужаков множество таких способностей, но применительно к землянам они не всегда срабатывают. Наш и их мозг слишком по-разному устроены. Однако бывали случаи, когда чужаки, самые не похожие на нас телом, оказывались ближе всего по уму.
Отец никогда не пользовался оружием мощнее станнера, и у нас в фургоне никогда не было бластера. В этом отношении он был очень строг, но научил меня хорошо стрелять из станнера и танглера. Бывали случаи, когда это нас выручало. Однажды на меня напал песчаный кот, и его острые когти уже вырыли борозды в земле глубиной в мой палец в нескольких дюймах от моих сапог, когда я свалил его. Мы просто оставили его спать. Отец никогда не убивал ради шкур, как делают некоторые странствующие. И в этом он был строг и не согласился даже когда люди из Портсити просили его привезти шкуры джезов, а он знал, где гнездится их колония. Не в том дело, что джезов слишком легко убить – напротив, во времена гнездовья разумный странствующий держится от них подальше. В такое время они охотятся на людей с дьявольской хитростью.
Да, странное образование дал мне отец – и при помощи лент, и своим примером. У него была своеобразная репутация и среди странствующих. Года два назад он специально пересек Хальб, сказал, что должен побывать на шахтах. Мы даже торговали в одном или двух шахтных поселках, но я сразу понял, что не это главная причина. Обычно странствующие туда не заглядывают, хотя платят там хорошо.
Мы никогда не направлялись прямо к шахтам. Напротив, обходили их стороной, и в каждой поездке чуть дальше углублялись на север. И навещали мертвые поселки. Впрочем, отец сразу предупредил меня, чтобы я никому об этом не говорил. Сначала он отправлялся к покинутым зданиям один, и даже надевал скафандр: у него был космический костюм исследователя, такой, какой используют при первых высадках на планету. Мне он при этом всегда приказывал оставаться на месте и дежурить в фургоне у коммуникатора. Если спустя определенное количество единиц времени он не вернется, я должен запрягать гаров и убираться оттуда как можно быстрее. Отец заставил меня поклясться Верой в Судьбу, что я не пойду за ним.
Отец мой был верующим и постарался меня воспитать таким же. По крайней мере я понимал, что такую клятву нарушать нельзя ни при каких условия: вера человека в самого себя навсегда исчезнет, как будто ее никогда не было.
Немного погодя он при посещении мертвых поселков, в которых бывал раньше, перестал надевать скафандр, но в новых надевал обязательно. Вернувшись, начинал диктовать на ленту все, что увидел, даже самые мелкие подробности, например, какие сорняки растут теперь в садах и были ли ограблены дома – они никогда не бывали разграблены. Самое странное: рядом с поселками, очищенными Тенью, не было никаких животных и птиц. Но зато возникала буйная растительность. Не пищевые породы, специально разработанные для планеты Вур, но странные растения, каких раньше на Вуре никогда не видели. Отец зарисовывал их – у него это не очень хорошо получалось; но он тщательно их описывал, хотя образцов никогда не приносил.
После каждого такого посещения он проделывал еще кое-что – что-то такое, что заставило бы любого чиновника из Портсити подумать о необходимости лечения. Он приказывал мне связать его по рукам и ногам и уложить спать в запечатанный спальный мешок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52