он пытался улыбаться, и лицо его
выглядело в этот момент странно похожим на лицо табунщика,
словно незнакомец примерял на себя маску чужого смеха...
Кан-ипа вытер рукавом вспотевший лоб и принял решение.
- Эй, безмозглый! - крикнул он, пряча плеть и хлопая
ладонью по боку фыркающей лошади.- Садись в седло, в
стойбище поедем, тебя показывать будем! Давай, давай, садись...
Человек заковылял к лошади, с недоумением поглядывая на
табунщика, словно тот предлагал безмозглому бежать с конем
наперегонки. Потом человек неуклюже подпрыгнул, судорожно хватая
коротко подстриженную гриву, и животом навалился на круп. Конь
испугано вздыбился, и человек сполз в траву, забавно копошась в
гибких стеблях.
Кан-ипа чуть не лопнул со смеху. Чуть отдышавшись, он обхватил
руками талию незнакомца - тот оказался на удивление
увесистым - и, крякнув, подсадил его на лошадь; после ловко
прыгнул позади седла и прихватил поводья, удерживая все
норовившего упасть человека.
- Поехали, безмозглый! - сказал Кан-ипа, разворачивая
лошадь.- В гости поехали. Людей смешить будем. На коне
ездить не умеешь - один палец смеха. Сидеть, как положено,
не умеешь - второй палец. Стоять не умеешь и глаза дурацкие
- третий и четвертый пальцы. Язык есть, а молчишь -
пятый палец. Целая ладонь смеха. Поехали...
Кан-ипа решил, что он будет звать своего пленника Безмозглым. С
большой буквы. Человек без мозгов - это очень смешно. Даже
смешнее, чем человек без ног. Но у Стреноженного, у стойбищного
раба-кузнеца, такие лапы, что и безо всяких ног свернет тебе шею
за одно подобие ухмылки. Кузнецы сейчас в цене, вот и терпи...
Лучше уж человек без мозгов. Смешно и безопасно.
- Вья-хаа! - завопил табунщик и понесся по степи.
II
"Трудно в мире подлунном
Брать быка за рога,-
Надо быть очень умным,
Чтобсыграть дурака."
Н. Глазков
Старейшина племени, вислоухий Гэсэр Дангаа, завтракал. Он
подслеповато щурился сквозь пар котла на мясную наваристую
шурпу, изредка запускал в горячую жижу сложенные щепотью пальцы,
вылавливал приглянувшийся кусок, и, внимательно рассмотрев
добычу, бросал кусок мяса - чаще в рот, реже -
обратно в котел. Каждый всплеск отвергнутой баранины привлекал к
себе внимание третьей жены старейшины, недавно выигранной в
альчик молодой Баарчин-Татай. Женщина сидела у откидного полога
юрты, занятая шитьем, и с жадностью оборачивалась на булькающий
котел. Ее опасения имели под собой веские основания - после
заполнения объемистых животов Гэсэра и двух первых жен она имела
шанс остаться голодной. И уж во всяком случае, цветущую
круглолицую красавицу, каждое утро смазывающую щеки дорогим
перепелиным жиром,- ну никак не интересовала изголодавшуюся
Баарчин стайка голопузых малышей, с визгом и воплями пронесшаяся
мимо юрты.
Старейшина с трудом оторвался от созерцания очередной порции
еды.
- Женщина! - булькнул Гэсэр сквозь недожеванное мясо, и
женщина привычно обернулась на звук.- Подними свой зад
- да не отощает он вовеки! - и узнай у детей, зачем они
бегут на Круг Собраний. И поживее, если не хочешь слизывать
подгоревший жир со стенок котла!..
Баарчи-Татай как-то сразу, с первых дней своего поспешного
замужества, перестала принимать близко к сердцу грубое обращение
и неопасные угрозы мужа. Не торопясь, она встала и, потянувшись
всем своим гибким телом нерожавшей дочери степей, высунулась за
полог. Через некоторое время она задернула кошму и повернулась к
ожидавшему Гэсэру.
Последние новости, слишком долго задерживающиеся за белоснежными
зубками красавицы, привели сытого Гэсэра в дурное расположение
духа, отнюдь не способствующее пищеварению,- и он
нахмурился и придвинул поближе кривой посох.
- Дети говорят,- как раз вовремя открыла свой пунцовый
ротик довольная жена,- табунщик Кан-ипа на Круг Собраний
чужого дурака привез. В степи подобрал. Люди наелись, отоспались
- теперь веселье у них. Смотреть идут. Хороший дурак,
смешной. Только руками трогать Кан-ипа не дает. Мол, испортите
мне дурака, что я тогда мудрому Гэсэру Дангаа показывать стану?!
Вот придет Гэсэр - и дам дураку полную волю. Иди, Гэс,
может, и вправду интересно...
Старейшина поцокал языком и, грузно встав, направился к выходу.
Шагнув за полог, он на мгновенье задержался и всем телом,
по-волчьи, развернулся к жене.
- Пойдешь со мной? - и не дожидаясь ответа, зашагал
вперед, выпятив живот и держась подчеркнуто прямо.
- Как же, уже бегу,- проворчала Баарчи-Татай,
задергивая кошму и проворно подкатываясь к остывающему котлу.
- Что мне, дома дураков мало, чтоб за ними на Круг
бегать?! Да и то сказать, дома - свои, а там -
привозные...
На Кругу табунщик Кан-ипа показывал толпе соплеменников
найденного им Безмозглого. Сегодня сюда сошлись в основном
темноволосые юнцы, но кое-где мелькали седые космы стариков из
худородных и яркие тюрбаны любопытных женщин. Все улыбались и
подталкивали друг друга.
Степной дурак ездил на лошади. Кан-ипа бережно подсаживал его в
седло и пускал коня вокруг себя на отпущенном поводу. Толпа
задерживала дыхание. На половине круга Безмозглый неизменно
терял равновесие и покорно падал с животного, стараясь не очень
больно ударяться об утрамбованную землю. Толпа взрывалась визгом
и криками восторга, и все повторялось заново.
Старейшина Гэсэр растолкал собравшихся и выбрался вперед.
Безмозглый как раз сидел на земле, потирая ушибленное бедро.
Губы его виновато кривились, и в глазах медленно остывало
странное неприятное выражение, очень не понравившееся Гэсэру.
1 2 3 4 5 6 7