И что же я вижу: касса пуста, а ты сидишь за прилавком на полу и вся дрожишь. И говоришь, что не надо полиции?– Меня не грабили. Я сама отдала ему деньги. Там не было и сотни долларов. И деньги тут ни при чем.– Ну, если так у тебя пойдут дела, ты долго здесь не наторгуешь.– Я никуда отсюда не уеду. Я останусь, и никто и ничто не заставит меня снова уехать. Ничто! И никто! И никогда!Фэйф распознала в ее голосе нотки начинающейся истерики.– Ну и ну. Почему бы тогда тебе не встать и не пройти на минуту в подсобку?– Говорю тебе, все в порядке.– Одно из двух: или ты глупа, или врешь мне. Но, как бы то ни было, вставай.Тори попыталась ее оттолкнуть, собираясь сама подняться, но ноги стали ватными, и ей пришлось опереться на Фэйф.– Я пока оставлю здесь щенка. У тебя есть здесь что-нибудь выпить и чем закусить?– Нет.– Узнаю тебя. Скромница Тори не позволяет себе ни одной бутылочки спиртного, спрятанной где-нибудь в укромном месте. А теперь сядь, отдышись и объясни, почему не надо вызывать полицию.– Будет только хуже.– Почему?– Потому что ты видела моего отца. Я отдала ему деньги, чтобы он ушел.– И он оставил тебе на память свою метку. Тори промолчала, а Фэйф тяжело вздохнула.– Догадываюсь, что это не в первый раз. Нет-нет, Хоуп мне ничего не говорила, ты, наверное, взяла с нее клятву молчать, но у меня ведь были глаза. Я видела тебя в синяках и полосы от ремня на ногах, и нередко. А ты всегда говорила, что упала, что напоролась, а ведь ты не была неуклюжая. И в то утро, когда ты пришла сказать нам о Хоуп, ты тоже была в кровоподтеках.Фэйф подошла к мини-холодильнику, достала бутылку воды и откупорила ее.– Вы поэтому с ней не встретились в тот вечер? Потому что он излупил тебя? – И она подала Тори воды. – Сдается, в том, что случилось тогда, я винила неповинного человека.Тори жадно выпила воду.– Винить надо того, кто убил ее.– Но мы не знаем, кто это. Гораздо удобнее возводить вину на человека, которого знаешь. Возьми трубку и позвони шефу Рассу.– Я хочу, чтобы он ушел. Думаю, ты меня не поймешь, но это так.– Люди вообще друг друга не понимают, – философски заметила Фэйф и прислонилась бедром к столу. – Мой папа редко поднимал на меня руку. Да и то это был шлепок-другой. Но уж как кричать на меня, он знал очень хорошо, и как приводить этим в ужас маленькую девочку. В ужас от того, что я опять не оправдала его надежды и ожидания. Я понимаю, что мой страх и ужас совсем другие, что испытывала ты. Но интересно, если бы мой отец был другим человеком, как бы это повлияло на мою жизнь, как бы я поступила?– Ты бы вызвала полицию и засадила его в тюрьму.– Ты чертовски права. Но я понимаю, почему ты этого не сделала.Тори поставила чуть уже окрепшей рукой бутылку с водой на стол.– Почему ты так добра ко мне?– Понятия не имею. Никогда ведь тебя особенно не любила, но, наверное, из духа противоречия и по контрасту с Хоуп. Ты сейчас спишь с моим братом, и, узнав об этом, я поняла, что он значит для меня гораздо больше, чем я предполагала. Поэтому имеет смысл познакомиться с тобой поближе, чтобы понять свое отношение к вашей связи.– Так, значит, ты добра ко мне потому, что у меня сексуальные отношения с Кейдом.Такая сухая констатация факта позабавила Фэйф.– В каком-то смысле – да. И еще потому, что секс с моим братом тебе достается нелегко. И мне тебя жалко.– Ты права. – И Тори встала, радуясь, что перестала дрожать. – Это меня выматывает донельзя.– Представляю. Ты не любишь, когда тебя жалеют. Но дело в том, что ни одна женщина не должна бояться своего отца. И ни один мужчина на свете не имеет права, независимо от того, родственник он или нет, избивать в кровь ребенка… Ну а теперь пойду взгляну, что там учинил мой щенок.– Щенок? – Тори вытаращила глаза. – Какой щенок?– Да мой. Я еще никак ее не назвала. Фэйф вышла, и вскоре послышался хохот.– Ну, не умница ли она? Какая милашка! А милашка нашла упаковочную бумагу и объявила ей войну. Белые клочья валялись повсюду на полу. Вдобавок милашка нашла рулон тесьмы и обмотала ею большую часть своего упитанного тельца.– О господи! – воскликнула Тори.– Да не переживай ты так. Испортила товару на пять долларов. Я заплачу. Ах ты, моя девочка.А щенок радостно тявкнул и, трижды окутав себя тесьмой с головы до хвоста, с обожанием распростерся у ног Фэйф.– Вот уж не думала, что так развеселюсь. Ну, совсем обмоталась, как рождественский подарок. – Фэйф подняла щенка на руки и стала над ним нежно ворковать:– Ах ты, моя куколка!..– Ты ведешь себя как идиотка.– Да, знаю, но разве она не прелесть. И она любит меня до смерти. Ну а теперь, моя куколка, маме надо убрать мусор, а то злая тетя заругает мою малышку.Тори, которая уже, опустившись на колени, убирала сор, взглянула вверх.– Если ты опять отпустишь ее, я сама укушу тебя за щиколотку.– А я уже учу ее сидеть. Она такая умная. Вот, посмотри. – Несмотря на угрозы Тори, Фэйф посадила щенка на пол, придерживая рукой попку. – Сидеть. Будь хорошей девочкой. Мама просит.Щенок прыгнул вперед, лизнул Тори в щеку и стал охотиться за собственным хвостом.– Ну разве она не прелесть?– Она просто чудо, но здесь ей не место.– Мы собирались купить две хорошенькие мисочки для пищи и воды.– Но только не в моем магазине. Мастера вручную расписывают керамику не для того, чтобы из нее кормили щенят.– А какое тебе дело, для чего я куплю миски, если заплачу за них?Фэйф решительно взяла на руки щенка и выбрала две мисочки, синие с изумрудного цвета зигзагами.– Нам понравились вот эти. Правда, моя миленькая? Ты продаешь, мы покупаем. Пробей чек и не забудь прибавить стоимость бумаги и тесьмы.– О них забудь. – И Тори выбросила мусор в корзину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111